Игорь Шамарин от "А" до "Я"

Неожиданное открытие: оказывается, увидевшие свет в новейшую эпоху продолжения культовой франшизы «Охотники за привидениями» — необычайно хороши и ничуть не уступают культовой классике. А в чём-то, я бы сказал, и полны художественных преимуществ относительно работ ушедшего в вечность Айвана Райтмана. 

С его впечатляющими киноисториями моё поколение впервые знакомилось в кооперативных видеосалонах в самом преддверии девяностых. Молодые, искрящиеся харизмой Билл Мюррей и Сигурни Уивер — мало кто из тинейджеров мог устоять в ту пору перед их обоянием — не говоря о раз и навсегда запоминающихся спецэффектах. Ожившая Статуя Свободы, шествующая по улицам Нью-Йорка, «Титаник» с колоссальной пробоиной, вернувшийся к родным берегам с толпой пассажиров-призраков на борту, инфернальная божественная сущность из древнего шумерского пантеона или целая толпа иных представителей нематериального мира — избавить от подобных напастей человечество и, в первую очередь, родной город всегда готова компашка безбашенных учёных-острословов, вооружённых хитрыми приборами на ядерном топливе и гоняющих на вызовы на «кадиллаке» с броским «охотничьим» логотипом.

В 2016-м легендарную дилогию неожиданно разморозили, осуществив комедийный перезапуск с охотницами вместо охотников — снято это было задорно и с огоньком, но сама история в перепрохождении всем известного сюжета ожидаемо увязла в беспощадном стёбе и метаиронии.

Чего не скажешь о фильмах 2021 (Ghostbusters: Afterlife) и 2024 (Ghostbusters: Frozen Empire) годов. Смотреть каждый из них мы начинали с великой осторожностью — а досматривали с подзабытым ощущением всепрощающей симпатии. Оба проекта принадлежат Джейсону Райтману — таким образом, франшиза стала семейным детищем и прямым продолжением истории, начавшейся в середине восьмидесятых. Согласно сюжету, прошло 30 лет — и, очевидно, теперь новому поколению предстоит занять место бравых отцов в борьбе с буйными потусторонними сущностями. Но самое важное — настало время распутать прошедшую мимо наших глаз историю сложных взаимоотношений самих «Охотников за привидениями». С нами снова — звёздный актёрский состав (благодаря техническому прогрессу исключения не сделано даже для оставившего этот мир Гарольда Рамиса), а также плеяда замечательной молодёжи в лице Финна Вулфхарда (звезда современной экранизации «Оно» Стивена Кинга), Маккенны Грейс (актриса «Дурной крови» и сериала «Рассказ служанки») и других потрясающе талантливых ребят с ярким (уверен) будущим.

Всё сделано настолько вкусно, талантливо и уважительно к оригинальной атмосфере, что анонс грядущего продолжения воспринимается мною с самым доброжелательным чувством. В общем, мои рекомендации.

Воистину, человечеству есть на что надеяться — пока в свет выходят такие анимационные шедевры, как «Дикий робот». Не сомневаюсь, что новая работа Криса Сандерса (сюжетного разработчика диснеевской классики «Красавица и Чудовище» и «Король Лев», режиссёра и сценариста «Как приручить дракона») пробудит в каждом зрителе, вне возраста и личных обстоятельств, невероятно сентиментальные и значимые чувства. Это и есть те самые разговоры о важном — в единственно правильном — гуманистическом — понимании смыслов и устремлений, от античных источников до сказок Г.Х.Андерсена и научной фантастики прошлого столетия. Или, как относительно памятный вариант, трогательной истории лёгкого ландшафтного робота-аннигилятора ВАЛЛ-И.

В этот раз нам предложено увидеть развитие вековечного сюжета отверженной инаковости, «гадкого утёнка», в мало чем грозящей семейным ценностям полуторачасовой истории про роботессу-помощницу Роз, оказавшуюся в результате катаклизма в гуще островных джунглей и вынужденно нашедшую общий язык с дикими зверями, населяющими весьма нелояльный к благам цивилизации остров. Главными же спутниками и семьёй робота стали гусёнок Брайтбилл и лис Финк — чьим совместным и насыщенным то юмором, то драмами (а порой и тем и другим сразу) приключениям посвящён этот буквально дышащий мудростью мультфильм.

Я бы отметил, что, в отличие от множества современных аналогов, в истории Криса Сандерса очень тонко соблюдён баланс между актуализацией и классической аллегорией — без перекоса в ту или иную сторону. При этом, следуя сказочному парадоксу, мы, люди, смотримся в данную историю — как в хитрое и, порой, саркастически безжалостное зеркало. А ещё мы обезоружены любовью, которой нас так щедро одарили создатели фильма. Не без приверженности вкусу и мастерству. Не без волшебной музыки и радующего глаз визуала. И не без влияния «Города» Клиффорда Саймака, как это мне увиделось — да и в целом, с опорой на целый ряд значимых и не теряющих силы сюжетов.

Прекрасная и нужная каждой живой душе история. Возможно, лучший анимационный фильм сезона.

Насколько же потрясающим и крутым оказался венгерский анимационный фильм «Четыре души Койота».

Североамериканские индейцы, чьи сказания о происхождении мира легли в основу этой работы Арона Гаудера, считали, что весной и летом не полагается рассказывать истории, но самое время это делать — осень и зима. Получается, что мультфильм, ставший сейчас доступным в русскоязычном дубляже, подоспел очень даже вовремя. Эта работа (премьера в Венгрии состоялась 16 марта 2023 года) важна и ценна в любом своём аспекте, поскольку она — о каждом из нас, в любом моменте. Она о созидании и разрушении, о рождении и смерти, о познании света и блуждании во тьме, о единстве и вражде, о сомнениях демиурга и плутовстве трикстера — которые, оба, с незапамятных эпох, лишают каждого из нас покоя и сна — споря и противоборствуя внутри одного и того же пульсирующего сердца.

Мне, к слову, показалась любопытной подобного рода интерпретация Великого Духа — представленного тут в виде некоей иерархически разделённой сущности. И привносящей в физический мир объекты из своих (зачастую кошмарных, нежеланных) снов. То же касается четырежды неубиваемого Койота, этого издревле хитроумного ренегата-революционера — без которого, по сути, мир никогда б не познал развития и многоцветия. Словом, все архетипы на местах — отчего бы не послушать у ночного костра старую, как мир, историю и не поразмыслить над тем, кто здесь кого создал и «кто же всё испортил». Заодно умолчать, выпустив из трубки причудливое табачное облако, о первоначальной, сглаженной в мультфильме версии тайного сотворения первых людей: ведь в оригинальных индейских мифах лукавый смутьян сотворил человечество по случаю — катая лапой собственные какашки.

«Четыре души Койота» — это, с одной стороны, актуальная притча сродни вечно воспроизводящемуся эпосу: показана, весьма красноречиво, даже точка начала исторического разлома между земными цивилизациями. Не без умеренного упрёка христианству. С другой — это не лишённый дерзости философский памфлет, не дающий покоя разного рода ханжам и блюстителям идеи верховенства человека над природой. Недаром стержневым поводом создания фильма явились жёстко подавлявшиеся протесты 2016 года против строительства трубопровода в Дакоте, наносящего экологический урон региону и находящейся там индейской резервации.

Фильм — на все времена. Честный, в хорошем смысле прямой, искрящийся смыслами, местами саркастичный и даже брутальный. Притом безумно сентиментальный и берущий за душу — в плане, например, музыкального сопровождения и графики.

Тот редкий случай, когда работа безусловно понравилась и сделалась родной прямо с самого начала просмотра.

Просмотр «Бедных-несчастных» пробудил многоступенчатые тинейджерские ощущения, подчас возникавшие у меня на ретроспективных спецпоказах в кинотеатре «Иллюзион» на Котельнической набережной (бывший кинотеатр «Знамя») — завсегдатаем которых я был в период распада Союза. С той лишь разницей, что, в отличие от тогдашних концептуальных погружений с непременными культурологическими лекциями перед сеансами, ныне осмыслить и интерпретировать увиденное предстоит самостоятельно. 

Итак, могу засвидетельствовать, что Йоргос Лантимос, на правах яркого представителя так называемой «греческой странной волны» (Greek Weird Wave), создал непростой в своей основе, но безупречный шедевр. Это фильм вне времени — при этом, более чем созвучный всем фобиям и пароксизмам современного социума. Следом за «Фавориткой», совсем, казалось бы, недавно покорившей зрителей, режиссёр подарил миру новую запоминающуюся работу, главные роли в которой блистательно исполнили Эмма Стоун и Уиллем Дефо.

Фильм имеет литературную основу — достаточно известный роман мятежного шотландского писателя и художника Аласдера Грея, представивший в 1992 году «Франкенштейна» Мэри Шелли в невероятно модном на тот момент ракурсе постмодерна. Подобный приём далеко не нов — но для искусства гораздо ценнее его практическая сила. Грей умер в 2019 году, успев напоследок дать личное благословение режиссёру на киноадаптацию своей книги, впечатлившись крайне нетривиальным и, местами, вызывающим оторопь фильмом «Клык».

В «Бедных-несчастных» необычно и взрывоопасно всё, начиная с жанрового камуфляжа. В самом деле, далеко не сразу, следуя инерции, сквозь завесу изысканной фантазии и вымысла разглядишь весьма действенную и назойливую, как резь от царапины, аллюзию. Визуальное новаторство, выраженное в постоянной и, кажется, непредсказуемой смене цвета, соседствует с довольно дерзким, некомфортным для уха саундтреком, а игра актёров чуть ли не с первых сцен приковывает к себе внимание изломанной, почти инопланетной инаковостью поведения и реплик. Всему перечисленному, безусловно, имеются намеренные предпосылки: автор фильма, подобно хитроумному магу, с ходу погружает нас в фантастическую атмосферу альтернативной викторианской эпохи, в которой монохромная готика и буйный стимпанк, слившись воедино, служат площадкой для постепенно разворачивающейся перед глазами странной «сказки для взрослых». В этой истории, насквозь пронизанной глубочайшим сарказмом, социальной сатирой, путешествиями, буйным сексом и психологическими этюдами, каждый узрит своё: любитель книг — разделение повествования на главы и переосмысление наследия Герберта Уэллса, Мэри Шелли, Михаила Булгакова; ценитель психоанализа — отсылки к соответствующим монументальным исследованиям; почитатель же кино — намеренно нескрываемые тропинки к фильмам Копполы, Бунюэля и, конечно же, Федерико Феллини. 

Как бы то ни было, вызывающая оторопь история морального и телесного перерождения Виктории Блессингтон, оказавшейся по воле фатального случая на операционном столе врача-экспериментатора Годвина Бакстера, изуродованного в детстве собственным отцом, который, как мы постепенно узнаем, поклонялся науке как Сатане, цепко удерживает внимание на протяжении всего киноповествования. А после просмотра — безотлагательно приглашает к детальным размышлениям.

Белла Бакстер — эта усложнённая, угловатая, искрящаяся током рефлексов новая ипостась расставшейся с жизнью беременной женщины, ставшей по чужой прихотливой воле носительницей сознания собственного ребёнка — именно её распахнутыми глазами нам предстоит увидеть окружающий мир и пройти путь нравственного преображения. Весь фильм — непрерывное движение и неусидчивость пытливой души, благородно выпущенной наружу из созданного для неё «интересного и безопасного мира», ввиду чего географические локации — суть этапы глубинного самопознания. Путешествие, состоящее из знакомства «взрослеющей на глазах» Беллы-из-ниоткуда с тем или иным спутником, открывающим в ней нечто до того неизведанное ею самой — в этом сюжете без труда угадывается путь героя любого культурного мифа. Нам явлен полный жизненный цикл — и детская разрушительная жестокость (не без своих предпосылок, разумеется), и неотрефлексированный цинизм подростка, и чувственные открытия юности, и, как вершина преображения — зрелая эмпатичность к бедным-несчастным этого жестокого мира (склонность к сентиментальному романтизму в этой связи также, не без специфической иронии, учтена). Познать тьму, чтобы победить её в себе — и суметь в итоге принять себя, не рассыпавшись на части от возникающих противоречий. 

Актёрская игра в этой кинокартине — особое наслаждение, не говоря о вовсе непостижимой Эмме Стоун, умудряющейся играть даже зрачками и кончиками пальцев ног. Потрясающее и даже немного пугающее врастание в роль — в идеально выстроенном прицеле мастера-кинооператора. И каким же эстетическим катарсисом предстают финальные титры — вплетённые в разнообразные художественные артефакты. Запоминающееся, цепкое, магическое и оставляющее нестираемый отпечаток кино. Лакомый дар для всех душевно неусидчивых.

..."Они раздвинули границы известного, и заплатили за это. Но только так и надо жить".

Второй сезон сериала «Вражда» (Feud) должен был рассказывать о непростых отношениях принца Чарльза и принцессы Дианы. Выход этого проекта в свет намечался на 2019 год. Но... то ли смешал карты тематически схожий финальный сезон сериала «Корона», то ли сам сценарий оказался по той или иной причине непригоден (/неугоден?) — итогом стало то, что в основу продолжения провакативного сериала-антологии, начатого в 2017-м историей вражды голливудских актрис 1960-х Бетт Дэвис и Джоан Кроуфорд (об этом несомненном кинособытии я подробно писал в январе) легла совсем иная тема.

Сценарист Джон Роберт Бэйц адаптировал для экранизации книгу Лоренса Лимера «Женщины Капоте: правдивая история любви, предательства и лебединая песнь эпохи», а режиссёром в этот раз выступил легендарный Гас Ван Сент — награждённый «Оскаром» за фильмы «Умница Уилл Хантинг» и «Харви Милк», известный также давним сотрудничеством в качестве клипмейкера с рок-группой Red Hot Chili Peppers.

Центральным героем второго сезона, получившего название «Капоте против Лебедей», стал Трумен Капоте — покинувший мир в 1984 году американский драматург, мемуарист и скандально известный деятель шоу-бизнеса безвозвратно ушедшего времени, «когда Нью-Йорк ещё был похож на Нью-Йорк», создавший, в числе прочего, романтическую комедию «Завтрак у Тиффани» и изрядно нашумевший криминальный бестселлер «Хладнокровное убийство». А противостоять не умеющему держать язык за зубами творцу, по воле автора «Женщин Капоте», выпало ближайшему окружению — жизнестойкой компании манхэттенских светских дам, «лебёдушек Капоте», выставленных их эксцентричным, неразборчивым в связях и всё подмечающим другом в его откровенных мемуарах отнюдь не в столь выгодном свете, как того, возможно, хотелось. И как оно было продиктовано правилами социального приличия.

«Если хочешь писать о женщине, обмакни перо в радугу и стряхни пыль с крыльев бабочки» — некогда писал Дени Дидро. Очевидно, что Трумен Капоте и не думал придерживаться по жизни данного совета — иначе его так и не завершённый при жизни opus magnum «Услышанные молитвы» («Answered Prayers»), анонсированный как некий шедевр «американского Пруста», имел бы — кто знает? — иную, более жизнеспособную судьбу. По итогу же, пресловутый рассказ «Берег Басков» в журнале «Esquire» (о персонах нью-йоркского высшего света образца 1965 года, вращавшихся в орбите одноимённого фешенебельного ресторана) стал отправной точкой вражды автора с его бывшими музами. Ну, а эффект от данной публикации был назван одной из фигуранток «ощущением, что хирург провёл операцию садовыми ножницами».

Рассказ явился неким «анонсом готовящейся к изданию бомбической книги» и, по сути, бросил репутационную тень на своих героинь — если в данном случае репутация вообще играла роль. Изменённые в рукописи имена, местами завуалированные черты, несовпадение по некоторым пунктам с реальностью — мало что из этих приёмов спасло автора от закономерного одиночества и, в итоге, от тяжёлой алкогольной зависимости. Слишком уж грубыми нитками шилось данное полотно и слишком мало там изначально было гуманного. В общем, никакого Марселя Пруста из Трумена Капоте не вышло — тем не менее, авторы сериала в каждом эпизоде подстраховали себя уведомлением о художественных допущениях и нежелательных аналогиях с реальными прототипами: в нынешнем нервном мире никому не хочется лишних судебных тяжб.

Многим хорошо известно, что в античной мифологии лебедь считался главным атрибутом бога Аполлона, покровителя искусств и предводителя муз. В частности, Алкей в своём гимне Аполлону (сохранившемся лишь в прозаическом пересказе, а позже реконструированном в поэтической форме) вещал:

Когда родился Феб-Аполлон, ему
златою митрой Зевс повязал чело,
и лиру дал, и белоснежных
дал лебедей с колесницей лёгкой.

В случае с Труменом Капоте его «лебединым» окружением стали:

Бейб Пейли (икона стиля и жена президента компании CBS, ранее работавшая редактором отдела моды Vogue);

Энн Вудворд (бывшая модель, имевшая за плечами опыт работы на радио, вышедшая в 1943 году замуж за наследника влиятельного банкира и однажды ночью, согласно официальной версии, застрелившая мужа, приняв его за грабителя. Благодаря Капоте и его представлениям о морали Энн Вудворд драматически ушла из жизни в 1975-м, узнав о намерении бывшего друга выставить её перед читателями в роли убийцы);

Слим Кит (звезда светской жизни по прозвищу Большая Мама, блистающая острым умом «подлинная леди во всех смыслах», близкая подруга Эрнеста Хемингуэя, побывавшая замужем за тремя влиятельными мужчинами, в числе которых — британский барон Кеннет Кейт);

Ли Радзивилл (младшая сестра Джекки Кеннеди, икона стиля и подруга Ива Сен-Лорана, впоследствии целое десятилетие занимавшая пост PR-директора Armani, ушедшая из жизни в 2019-м);

Си-Зи Гест («крутая ванильная леди» и «видная красавица», дочь банкира и дипломированная актриса, не снявшаяся ни в одном фильме, что не помешало ей стать женой троюродного брата Уинстона Черчилля и быть вхожей в дружеский круг уже упомянутого Хемингуэя, а на склоне лет заниматься успешным и разноплановым бизнесом);

и, наконец, Джоан Карсон (ближайшая подруга Капоте — но не других его подруг, модель, стюардесса и теледива, жена телеведущего Бобби Бакстера, супружеские измены которого благодаря Капоте стали массовым достоянием, что в итоге повлияло на развод, но не повлияло на дружбу Джоан и Трумена, а сам Трумен нашёл в доме подружки свой последний жизненный приют).

Второй сезон «Вражды» — совершенно очевидно — по всем параметрам уступает первому. Главным образом, драматургически. Всё же, конфликт данной истории, основанный на фактологии светских «звездостраданий», явно не является столь уж краеугольным даже для своих героев — не говоря о зрителях. Актёрский состав (Том Холландер, Наоми Уоттс, Деми Мур, Хлоя Севиньи, Дайан Лейн, Молли Рингуолд, бессменная суперзвезда «Вражды» Джессика Ленг) — замечателен (тут бесспорно), антураж и визуал эпохи — стопроцентное попадание. Минусы я лично вижу в сценарной конструкции и непроработке характеров, в одномерной плоскости героинь (сам Капоте Холландера, пожалуй, напротив — излишне многомерен), а также в спорном драматургическом зерне сезона. Конфликт с самого начала кажется искусственным и натянутым — поскольку почти никто в этом кино, по разным причинам, не хочет никакой вражды.

Но — лично я давно не видел столь мощно реализованного, вызывающего озноб финала. Речь, уточню, не в ошибочном, на мой взгляд, двойном показе умирания главного героя, а в прощальной сцене призрачного явления уже покинувших этот мир героинь — грациозно, на лебединый манер, уходящей за горизонт натуры безвозвратной эпохи.

Потрясающая, оставляющая благородное послевкусие кода — далеко не самой благородной и вдохновляющей истории. Тем не менее, если у сериала будет третий сезон — я точно буду его зрителем.

Творческая магия режиссёра Уэса Андерсона завораживает присущей ей инаковостью и, раз за разом, пробуждает самые крылатые порывы. Открыл этого нетривиального мастера для себя в 2009 году, увидев «Бесподобного мистера Фокса» — кукольный мультфильм по одноимённой сказке британского писателя Роальда Даля. Работа эта так впечатлила, что не пришлось себя долго уговаривать приобрести её в домашнюю коллекцию на лицензионном DVD. Сейчас, окидывая взором фильмографию Андерсона, вижу, что буквально каждое вышедшее из-под его рук кинотворение неизменно оставляет с тех пор на душе тёплый след — во всяком случае, стереть из памяти, к примеру, "Отель «Гранд Будапешт», «Остров собак», «Французский вестник» — нет даже малейшего шанса.

Этой осенью на Netflix вышел совершенно незабываемый мини-сериал «Чудесная история Генри Шугара»: на этот раз Андерсон уже всерьёз взялся за наследие Роальда Даля, визуализировав почти целый сборник (за вычетом пары-тройки) рассказов легендарного англичанина, подарившего миру, в числе прочего, «Чарли и шоколадную фабрику» и атмосферно экранизированное в 1990-м году тёмное фэнтези «Ведьмы» (хорошо помню, с каким восторгом принял фильм, пусть и не вполне канонично отображающий авторский замысел, отсматривая его, сеанс за сеансом, в тогдашних видеосалонах, и какая крутая у «Ведьм» была тогда жанровая «конкуренция» с экранизацией «Оно» Стивена Кинга).

Сериал «Чудесная история Генри Шугара» — это четыре лаконичных эпизода, снятые Андерсоном в присущей ему узнаваемо-авангардной стилистике. Это — неизменно художественное действие «вне четвёртой стены» -полностью поглощающее зрительское внимание театрализованной подачей, рьяной детализацией обожающего оммажи перфекциониста и, безусловно, мастерством задействованных в проекте актёров, в числе которых — Рэйф Файнс, Бен Кингсли, Бенедикт Камбербэтч, Руперт Френд и другие.

Помимо заглавной истории, бодро задающей тон всему циклу, в сериале чудесным образом «ожили» являющиеся уже литературной классикой рассказы «Лебедь», «Крысолов» и «Яд». Рассказы и сами по себе любопытны, являясь характерными отсверками целой литературной волны своей эпохи — а в означенном режиссёрском преломлении, с совмещением сценической постановки, элементов сентиментальной эксцентрики и кукольной анимации, и попросту обезоруживают самого предвзятого критика. Не говоря о тонком психологическом наполнении каждой истории и том самом искусстве видеть не глазами из заглавного эпизода. Важнейший момент: мало того, что все сюжеты демонстративно аутентичны, так в них ещё и сохранена, «до запятой», авторская речь — что в киноформате «историй, поведанных от лица рассказчика» создаёт атмосферу полного погружения в книжный оригинал. До полного растворения в мрачноватых фантазиях Роальда Даля образца 1977 года, столь ярко представленных нам талантливым современником — когда уже не отличаешь сказку от реальности, а к случайно заглянувшему в кадр герою из, казалось бы, другого эпизода, относишься с ироничным принятием.

Всем визуальным гурманам, охочим до первоклассного актёрства и «ламповой» ретроэстетики, всем ценителям концептуального творчества и смещения границ — мои горячие рекомендации к просмотру.

Третий и заключительный, в силу известных обстоятельств, сезон американского комедийно-драматического сериала «Великая» (The Great) явил в финале вишенку на торте — ну где и когда бы ещё нам предоставилась возможность лицезреть молодую и пышущую энергией императрицу Екатерину Вторую, триумфально отплясывающую под сногсшибательный хит AC/DC «You shook me all night long»?.. Видимо, в той самой вселенной, где в блещущих золотом хоромах русских царей нет-нет да и покажется из-за угла какой-нибудь (скорее всего, изрядно смуглокожий) граф Брежнев, лейтенант Бухарин, астроном Шостакович или — где наша не пропадала? — доктор Чехов... Самозабвенная Мэри Эль Фэннинг — роль молодой розовощёкой Екатерины, постигающей на собственном опыте подлинную суть абсолютной власти и хилый фидбэк просветительских идей в воинственно-патриархальной России XVIII столетия, украсила фильмографию 25-летней актрисы. С интересом ожидаю увидеть девушку в ином амплуа в новейшей, военно-драматической картине «Соловей».

Сериал «Великая», впервые представленный зрителю в мае 2020-го и вынужденно завершённый в мае текущего года — совсем не тот жанровый курьёз, каким он, в принципе, может показаться при поверхностном или предвзятом ознакомлении. За ширмой эксцентрики и жестокого абсурда, всепоглощающего стёба и гротеска в приблизительных исторических декорациях (всем имеющим претензии к упомянутой «смуглокожести» екатерининских дворян, солдат и крестьян — улыбчивый привет от Вуди Аллена, снявшего «Любовь и смерть» ещё, кажется, в середине 70-х) пульсируют совсем не шуточные, а порой и накрывающие ледяным ужасом смыслы и отголоски. Эффект работает как искромётный анекдот, услышанный на пыточном колесе.

Съёмки проходили в Италии и Англии — отсюда, собственно, и целая плеяда принявших участие в проекте британских актёров. Ну, а оценить по достоинству крутой сатирический mess age сериала смогут не только российские зрители (рекомендую, кстати, смотреть в атмосферном дубляже команды LostFilm, где на каждый «фак!» — свой «едрить!») — ибо в этой «временами правдивой истории» (так нас на всякий случай уведомляют перед каждым из тридцати эпизодов) «перепало», что называется, всем. Русские, шведы, немцы, англичане, американцы — далее по списку.

Январь 1744 года — в этой стартовой точке Тони Макнамара, создатель сериала, знакомит зрителей со своими героями. В первую очередь это преисполненная надежд и крылатых помыслов юная принцесса Софья, приехавшая в Россию из Германии, чтоб в год своего 16-летия обвенчаться с Петром Третьим (его роль ярчайше сыграл талантливый британский актёр Николас Холт). Также мы лицезреем целый двор изрядно обобщённых персонажей, за каждым из которых — то или иное сословие или говорливое (я бы даже сказал — ого-го какое говорливое) скопище прототипов, действующих в англоязычном оригинале под полукарнавальными, чуть ли не ярмарочными прозвищами. Есть, к примеру, не по эпохе и окружению трезвомыслящий и утончённый граф Орло (олицетворяющий, едва ли не в целом, фаворитизм), есть блистательно сыгранный Адамом Годли архиепископ Самса (некий православный иерарх, коего в оригинале кличут Арчи, а в здешней озвучке — Писькой), есть превосходящий русскостью многих русских генерал Велементов (браво, Дуглас Ходж!), есть до озноба инфернальный доктор Винодел в исполнении Джулиана Бэрретта. Есть целая армия двойников Петра Третьего (самого похожего и живучего зовут Емельян Пугачёв, и он также, не менее мастерски, сыгран Николасом Холтом), есть некая опекающая царя его тётя Елизавета — дама весьма прогрессивных взглядов (нам вряд ли стоит отождествлять её с Елизаветой Петровной, отождествления здесь, пожалуй, слишком далеко заведут) в исполнении харизматичной австралийской актрисы Белинды Бромилоу. И ещё — целая вереница колоритнейших персон, наблюдать за которыми и слушать, о чём они рассуждают — без горького смеха, а порой и без восторженных слёз, совершенно невозможно. Ох уж эти Брежневы, Ростовы да Смольные, толкающиеся локтями в очереди к палачу на пытки...

Непосредственно историческая подоплёка, при всех условностях — вполне прослеживается, пусть и контурно. Излагается всё, отмечу по ощущениям, явно с оглядкой на труды польско-французского историка Казимира Валишевского (уж точно не брались в расчёт исторические очерки Сергея Алексеева или Валентина Пикуля, читателям которых тот же «Роман императрицы» было проще достать где-нибудь среди кратеров Луны). Скорее всего, не обошлось и без известного всей современной Европе разнузданного немецкого фильма 1983 года — иначе не было бы так много назойливых реплик в направлении «четвёртой стены» про того самого коня. А вот главный авторский приём, использованный режиссёром — перемещает сценарные ходы в гораздо более осмысленную плоскость, нежели кажется поначалу. И тогда дурашливая клоунада вдруг уступает место глубоко драматическим эпизодам. И герои плачут или страдают — вместе с нами, вовлечёнными в их, оказывается, не столь уж беспроблемные, хоть и придуманные сценаристом жизни. Что же мы видим, принимая столь щедрый контрастный душ?

Мы видим — череду вполне реальных событий, показанных во всей их необъятной абсурдности, воплощённых и преломлённых, по моему мнению, как бы внутри сознания не особо искушённых жизнью главных героев — Екатерины и Петра. Это сознание нежной, готовой к компромиссам приезжей аристократки, воспитанной на трудах Вольтера и Руссо, готовой даже, если вспоминать компетентные источники, подхватить воспаление лёгких — ускоренно изучая ночами в холодной библиотеке русский язык. И — оказавшейся здесь наедине с вековечной хтонью и совершенно диким, животным, чуждым науке и не вмещающимся в голову укладом. И это сознание не имевшего, по сути, детства, так и не повзрослевшего сына Петра Первого, вынужденного существовать в давящей на него родительской тени — посреди комплексов, иллюзий и услужливо представляющих интимные места лизоблюдов. В итоге, этим самым обобщённым зрением постоянно меняющихся и — от серии к серии — взрослеющих героев, мы и видим всю хронику пути. Это путь личностных кризисов, граней родительства, космического одиночества, семейных драм, скрытых от посторонних глаз (а как правило, и не таких уж скрытых), вялотекущих дворцовых переворотов, военных конфликтов, подковёрных интриг, народных восстаний, слёз и улыбок, попыток привнести в допотопный уклад ростки европейского просвещения, борьбы с хаосом собственных страхов, доставшихся в наследство войн, скелетов (зачёркнуто) эпидемий в шкафу, мёртвой трясиной мракобесия. Ещё крепко задумаешься, что из перечисленного — неистребимей.

В причудливом мире пылкого сознания Екатерины — и философ Вольтер деловито живёт прямо во дворце, только свистни (ещё бы ему там не жить, он эту голову и не покидал), и смутьян Пугачёв — где-то там, на бескрайних просторах империи — общается с крестьянами исключительно в режиме европейского политика, выходя на сцену как в предвыборном туре. И первая поездка на войну — как выезд на пышный пикник с обозом пирожных для разорванных в клочья солдат (как же, чёрт возьми, точен и красноречив пятый эпизод первого сезона — «Война и рвота»). И не желающий никаких перемен народ с его — чуть что — факелами да вилами — страшнее любого оспенного поветрия.

Сериал и смешит, и пугает, есть в нём что-то от Гоголя и Салтыкова-Щедрина. Некая точно пойманная нота нашего коллективного сознания и ментального опыта. Как будто всё было подсмотрено и угадано заранее — чего стоит одно только исследование инфантилизма и незрелости: дети в сериале живут взрослой жизнью, а взрослые, даже при принятии государственных решений, руководствуются абсолютно детскими резонами и комплексами. Всё привычно, одним словом.

Две приглашенные звезды, Джиллиан Андерсон в роли матери главной героини, и Джейсон Айзекс в роли Петра Первого — настоящий подарок зрителям, кому покажется мало и без того прекрасных актёрских работ.

Это кино по-настоящему затягивает: скажу по себе, начавшему просмотр в весьма придирчивом настроении и посмотревшем в итоге все три сезона на одном восторженном дыхании. Нетривиальный, дерзкий, созвучный современности, остроумный, сексуально раскрепощённый, в меру безумный и художественно ценный (и цельный) сериал — про нечто, мерцающее в глубине всех нас.