Поклон Анатолию Гуницкому

Мир покинул увенчанный легендами и мифами поэт, драматург и музыкальный обозреватель Анатолий Гуницкий. 

Помню, с каким переполняющим счастьем услышал впервые на кассете альбом «Треугольник». Эта запись «Аквариума» стала уникальной в своём роде: больше ни один музыкальный альбом в своей жизни я не слушал нон-стопом несколько раз подряд. Казалось, в нашу жизнь на уэллсовской машине времени вернулись ОБЭРИУты — чтобы щедро вернуть утраченные дары. Эра интернета ещё только назревала, и информация об авторах удивительных песен поступала из прессы. В случае с Джорджем Гуницким (или, как в ту пору он себя называл, Старым Рокером) подобными источниками в моей реальности явились ленинградские журналы «Костёр» и «Аврора». Благодаря их живым страницам второй половины восьмидесятых я и узнал сооснователя «Аквариума». Не имею возможности знать достоверно, насколько легендарный Джордж был хорош в качестве функционера Рок-клуба, но абсолютно уверенно констатирую гениальность пьес и стихов его авторства. Это то, что приходит в мир и остаётся навсегда.

Звёздной дороги, мастер. Вы незабываемо сверкали.

Из песни Боба не выкинешь

На излёте Перестройки, будучи старшеклассником, увидел в одном из видеосалонов фильм Алекса Кокса «Сид и Нэнси». Это был, конечно, абсолютный снос крыши. Меня накрыло эмоциями. Немногим позже Оливер Стоун выпустил свой немеркнущий шедевр «The Doors» — и я, по итогу, был всем этим настолько впечатлён, что с тех лет стараюсь не пропускать ни одного биографического фильма про музыкантов эпохи расцвета классического рок-н-ролла. Относительно недавние впечатления в этом ряду, вызвавшие радость в моей душе — безусловно, «Богемская рапсодия» и «Элвис». В своё время делился здесь мнением об этих картинах.

В общем контексте не стал исключением и байопик Джеймса Мэнголда «A Complete Unknown» (в России фильм топорно назван «Боб Дилан: Никому не известный»), вышедший на экраны в минувшем декабре и приуроченный к 60-летию (летит же время!) скандального выступления Боба Дилана на фолк-фестивале в Ньюпорте. Тогда, в июле 1965-го, взошедший на Олимп признания певец отложил в сторону акустическую гитару и впервые предстал перед ошеломлёнными поклонниками в амплуа бойкого фронтмена группы, звучащей в полноформатном, рок-н-ролльном электричестве. Буквально в одночасье то, что было закоренелым фолком — стало непредсказуемым фолк-роком. Та метаморфоза, по сути, стоила музыканту стандартизированной карьеры вечного «барда-обличителя на пламенеющих баррикадах» или, как вариант, образцового исполнителя народных песен для звукового архива библиотеки Конгресса. По факту же — открыла путь к массовому признанию и выстраданной, творческой свободе. Собственно, данное событие, выраженное в противостоянии кумира толпе — как определяющая веха — и служит кульминацией фильма (к ней нас драматически, в стилистике классического саспенса, подводят режиссёр и сценарист), а всё повествование демонстрирует зрителю пошаговый путь к такого рода выбору. Закономерному или, всё же, вынужденному? Пусть каждый попробует понять сам.

Свежий байопик, с какого ракурса его ни рассматривай, увы, не рассказывает нам ничего нового о Дилане — являясь, по сути, неким перекидным мостиком из более раннего фильма Мэнголда «Walk the Line» (2005), известного у нас под названием «Переступить черту» и повествующий о жизни Джонни Кэша. 

«A Complete Unknown» — повествование даже и не вполне о музыке. Впрочем, в новом фильме, помимо того же Кэша, перед нами вполне предсказуемо предстают (и звучат) ключевые фигуры американской фолк-, блюз- и кантри-сцены первой половины 1960-х: а именно, сам по себе преисполненный дерзости и едкого сарказма юный Боб Дилан в исполнении модного ныне актёра Тимоти Шаламе (удивившем лично меня в амплуа певца и музыканта, реально исполнившего в фильме все главные ранние суперхиты своего героя), боготворимый Диланом фолк-мэтр Вуди Гатри (влачащий свои последние годы жизни в стенах психиатрической больницы и символически передающий молодому гению «ключи от эпохи»), не менее авторитетный Пит Сигер (ставший Дилану, по сути, «крёстным отцом» на фолк-сцене), тогдашняя невеста и партнёрша по сцене Джоан Баэз (концептуально важная роль досталась актрисе Монике Барбаро, которая также сама исполнила в фильме песни своей героини) и другие персоны классической фолк- и блюз-тусовки, чьи имена знакомы каждому любителю соответствующей социо-культурной ниши тех времён. Не меньшее их число, включая, например, Donovan, The Kinks, The Beatles — упоминаются в разговорах по ходу действия.

Фоном творческому восхождению Дилана служат, безусловно, Карибский кризис, убийство Джона Кеннеди, война во Вьетнаме — в общем, хрестоматийные исторические (или...истерические?) пазлы ранних 1960-х, представленные, по традиции, репортажами национального телевещания. Всё это мы неоднократно видели и прежде, не говоря о фактах становления самого Дилана (интересно, когда-нибудь снимут фильм о подробностях, скажем, его визита в Москву на фестиваль молодёжи и студентов в 1985-м?).

А вот с лирической и эмоциональной точек зрения сценарий выглядит поинтереснее.

Сразу обратимся к названию фильма. Если подумать, отнюдь не зря имя главного персонажа не упомянуто в оригинале (в отличие от РФ-адаптации). Если взять в расчёт, что в английском языке — так сложилось — нет грамматической категории рода, то, учитывая авторски «женское» обращение песни, давшей название фильму («Like a complete unknown, like a rolling stone») — можно вполне определённо предположить, что месседж этого кино не только и не столько в исследовании зигзагов судьбы 20-летнего Боба Дилана. Более того, нам ведь не предложено даже исследование прорастания тех самых, по словам экранного Пита Сигера, «песен из ниоткуда» — которые, будто по неведомому волшебству, свалились однажды скопом на голову юному Бобу Циммерману (когда тот даже ещё не получил паспорт с новой фамилией, отсылающей к валлийскому поэту-романтику Дилану Томасу). 

Нам, достаточно красочно, показана и другая судьба — в точно таких же условиях становления, личностных выборов и, как правило, негуманных компромиссов. Наверное, правильно было бы назвать картину «Никому не известные» (любопытно, что я тем самым фактически вернулся к «Сиду и Нэнси») — поскольку персона певицы Джоан Баэз, и в реальной жизни, и в данной интерпретации, служит важной — если вообще не определяющей — составляющей. Ведь если речь о медали, неизменно важны обе её стороны.

Подводя итог, выделю суть. Фильм, главным образом, — о цене. О цене творчества, о цене компромисса, о цене слова (и не только в контексте того, что герой фильма, реально, бог в рок-поэзии). В этой связи очень красноречивы сами песни, составляющие ткань картины и хранящие дыхание времени — и именно за великие песни, а не за что-то иное, мы ведь и ценим Боба Дилана. Одно только влияние его таланта и харизмы на миллионы умов и сердец бесценно — и каким бы был, скажем, отечественный рок без одержимости Диланом, владевшей нашими самыми яркими корифеями?

Неплохо сыграны и представлены все персонажи, хотя, справедливости ради, умение петь в микрофон и играть на гитарах и банджо в данном случае было более востребовано, нежели иные важные актёрские навыки и психологизм сценария. 

Фильм, в этой связи, определённо, далёк от гениальности. Он почти не даёт ответов на вопросы, не играет со смыслами. Не открывает секретов мастерства, многое упрощает, а в некоторых эпизодах вынуждает пожать плечами. Но он, всё же, удерживает баланс и вполне способен пригласить к размышлениям. А подспудно дать возможность услышать зрителю нечто важное.

Первый стих 2025 года

На нашем сайте есть давняя традиция: приветствовать в блоге первый стих каждого года. В этом году приветствие немного задержалось во времени, поскольку вдохновение — штука зыбкая и непредсказуемая. И тем не менее, друзья, вашему вниманию — первый поэтический привет из 2025-го!

«ПУТЕШЕСТВИЕ»

Самолётик из линованной бумаги,
Превращение тетрадного листка,
Не боится дождевой, настырной влаги,
И непрошено стремится в облака.

То цепляясь за берёзовую ветку,
То на выгнутой антенне трепеща,
Подчиняется порывистому ветру
И сигналу истончённого луча.

Был отправлен в путешествие однажды,
Где привета не узришь ни в чьём лице
Белым стаям самолётиков бумажных,
Небосводу в неподатливом свинце.

Стаям ведомо, маршрут тянуть куда им.
Ну, а он кружит, в упрямстве одинок,
Над дорогами, холмами, городами —
Весь курьёзный, предначертанный свой срок.

Без нужды в резоне, силе и отваге,
Вне преданий о добре и зле —
Невесомое творенье из бумаги
С ломкой строчкой на линованном крыле.

Весом букв — не тяготится слишком,
Чтоб однажды, угодив в ненастье дня,
Улыбнуться грозовой, короткой вспышке,
Став частицей неприметного огня.

© И.Шамарин, 2 мая 2025 г.

Поклон Дэвиду Линчу

Печальная весть: сегодня наш мир покинул выдающийся мастер — американский кинорежиссёр Дэвид Кит Линч. 

Мой опыт знакомства с творчеством гениального Линча — это его безукоризненные шедевры «Человек-слон» и «Дюна». Тогда, в середине восьмидесятых, это было подлинным магическим потрясением. До сих пор оба фильма включаю в любые списки своих предпочтений в кино. Дальнейшие проекты режиссёра поражали всё большим сюрреалистическим наполнением и символизмом, неизменно порождая доводящую до мурашек мысль: а ведь мы все — современники этого незауряднейшего человека. Отныне Дэвид Линч — негасимая звезда на вечном небесклоне. Мир этой удивительной душе.

«Охотники за привидениями»: успешная перезагрузка

Неожиданное открытие: оказывается, увидевшие свет в новейшую эпоху продолжения культовой франшизы «Охотники за привидениями» — необычайно хороши и ничуть не уступают культовой классике. А в чём-то, я бы сказал, и полны художественных преимуществ относительно работ ушедшего в вечность Айвана Райтмана. 

С его впечатляющими киноисториями моё поколение впервые знакомилось в кооперативных видеосалонах в самом преддверии девяностых. Молодые, искрящиеся харизмой Билл Мюррей и Сигурни Уивер — мало кто из тинейджеров мог устоять в ту пору перед их обоянием — не говоря о раз и навсегда запоминающихся спецэффектах. Ожившая Статуя Свободы, шествующая по улицам Нью-Йорка, «Титаник» с колоссальной пробоиной, вернувшийся к родным берегам с толпой пассажиров-призраков на борту, инфернальная божественная сущность из древнего шумерского пантеона или целая толпа иных представителей нематериального мира — избавить от подобных напастей человечество и, в первую очередь, родной город всегда готова компашка безбашенных учёных-острословов, вооружённых хитрыми приборами на ядерном топливе и гоняющих на вызовы на «кадиллаке» с броским «охотничьим» логотипом.

В 2016-м легендарную дилогию неожиданно разморозили, осуществив комедийный перезапуск с охотницами вместо охотников — снято это было задорно и с огоньком, но сама история в перепрохождении всем известного сюжета ожидаемо увязла в беспощадном стёбе и метаиронии.

Чего не скажешь о фильмах 2021 (Ghostbusters: Afterlife) и 2024 (Ghostbusters: Frozen Empire) годов. Смотреть каждый из них мы начинали с великой осторожностью — а досматривали с подзабытым ощущением всепрощающей симпатии. Оба проекта принадлежат Джейсону Райтману — таким образом, франшиза стала семейным детищем и прямым продолжением истории, начавшейся в середине восьмидесятых. Согласно сюжету, прошло 30 лет — и, очевидно, теперь новому поколению предстоит занять место бравых отцов в борьбе с буйными потусторонними сущностями. Но самое важное — настало время распутать прошедшую мимо наших глаз историю сложных взаимоотношений самих «Охотников за привидениями». С нами снова — звёздный актёрский состав (благодаря техническому прогрессу исключения не сделано даже для оставившего этот мир Гарольда Рамиса), а также плеяда замечательной молодёжи в лице Финна Вулфхарда (звезда современной экранизации «Оно» Стивена Кинга), Маккенны Грейс (актриса «Дурной крови» и сериала «Рассказ служанки») и других потрясающе талантливых ребят с ярким (уверен) будущим.

Всё сделано настолько вкусно, талантливо и уважительно к оригинальной атмосфере, что анонс грядущего продолжения воспринимается мною с самым доброжелательным чувством. В общем, мои рекомендации.

Сбой в программе

Воистину, человечеству есть на что надеяться — пока в свет выходят такие анимационные шедевры, как «Дикий робот». Не сомневаюсь, что новая работа Криса Сандерса (сюжетного разработчика диснеевской классики «Красавица и Чудовище» и «Король Лев», режиссёра и сценариста «Как приручить дракона») пробудит в каждом зрителе, вне возраста и личных обстоятельств, невероятно сентиментальные и значимые чувства. Это и есть те самые разговоры о важном — в единственно правильном — гуманистическом — понимании смыслов и устремлений, от античных источников до сказок Г.Х.Андерсена и научной фантастики прошлого столетия. Или, как относительно памятный вариант, трогательной истории лёгкого ландшафтного робота-аннигилятора ВАЛЛ-И.

В этот раз нам предложено увидеть развитие вековечного сюжета отверженной инаковости, «гадкого утёнка», в мало чем грозящей семейным ценностям полуторачасовой истории про роботессу-помощницу Роз, оказавшуюся в результате катаклизма в гуще островных джунглей и вынужденно нашедшую общий язык с дикими зверями, населяющими весьма нелояльный к благам цивилизации остров. Главными же спутниками и семьёй робота стали гусёнок Брайтбилл и лис Финк — чьим совместным и насыщенным то юмором, то драмами (а порой и тем и другим сразу) приключениям посвящён этот буквально дышащий мудростью мультфильм.

Я бы отметил, что, в отличие от множества современных аналогов, в истории Криса Сандерса очень тонко соблюдён баланс между актуализацией и классической аллегорией — без перекоса в ту или иную сторону. При этом, следуя сказочному парадоксу, мы, люди, смотримся в данную историю — как в хитрое и, порой, саркастически безжалостное зеркало. А ещё мы обезоружены любовью, которой нас так щедро одарили создатели фильма. Не без приверженности вкусу и мастерству. Не без волшебной музыки и радующего глаз визуала. И не без влияния «Города» Клиффорда Саймака, как это мне увиделось — да и в целом, с опорой на целый ряд значимых и не теряющих силы сюжетов.

Прекрасная и нужная каждой живой душе история. Возможно, лучший анимационный фильм сезона.

Поклон Роману Мадянову

Роман Мадянов снимался в кино с начала семидесятых, но я его помню начиная с «Бедной Саши». Это 1997 год — время, когда российское киноискусство, пережив серьёзный и травматичный постсоветский кризис, совершило некий качественный шаг — подарив, наконец, зрителям надежду. Этой надежды, возможно, и не было бы без талантливой когорты актёров, чьи лица и имена теперь навсегда связаны с означенной временной вехой. В случае с Мадяновым также принято говорить об амплуа. В самом деле, нужен особый талант — настолько убедительно вживаться в отрицательный архетип. При этом, без привычного многим коллегам приёма — романтизации зла обаянием. Это ли ни есть показатель актёрского таланта и труда. Трудно забыть Мадянова в «Штрафбате», «Левиафане», «Расколе», «Диком поле», «12», «Монахе и бесе», «Пете по дороге в Царствие Небесное». Он, очевиднейше, умел врастать в роль и добиваться художественной задачи.

Значимая утрата, бесконечно жаль.

О том, кто всё испортил

Насколько же потрясающим и крутым оказался венгерский анимационный фильм «Четыре души Койота».

Североамериканские индейцы, чьи сказания о происхождении мира легли в основу этой работы Арона Гаудера, считали, что весной и летом не полагается рассказывать истории, но самое время это делать — осень и зима. Получается, что мультфильм, ставший сейчас доступным в русскоязычном дубляже, подоспел очень даже вовремя. Эта работа (премьера в Венгрии состоялась 16 марта 2023 года) важна и ценна в любом своём аспекте, поскольку она — о каждом из нас, в любом моменте. Она о созидании и разрушении, о рождении и смерти, о познании света и блуждании во тьме, о единстве и вражде, о сомнениях демиурга и плутовстве трикстера — которые, оба, с незапамятных эпох, лишают каждого из нас покоя и сна — споря и противоборствуя внутри одного и того же пульсирующего сердца.

Мне, к слову, показалась любопытной подобного рода интерпретация Великого Духа — представленного тут в виде некоей иерархически разделённой сущности. И привносящей в физический мир объекты из своих (зачастую кошмарных, нежеланных) снов. То же касается четырежды неубиваемого Койота, этого издревле хитроумного ренегата-революционера — без которого, по сути, мир никогда б не познал развития и многоцветия. Словом, все архетипы на местах — отчего бы не послушать у ночного костра старую, как мир, историю и не поразмыслить над тем, кто здесь кого создал и «кто же всё испортил». Заодно умолчать, выпустив из трубки причудливое табачное облако, о первоначальной, сглаженной в мультфильме версии тайного сотворения первых людей: ведь в оригинальных индейских мифах лукавый смутьян сотворил человечество по случаю — катая лапой собственные какашки.

«Четыре души Койота» — это, с одной стороны, актуальная притча сродни вечно воспроизводящемуся эпосу: показана, весьма красноречиво, даже точка начала исторического разлома между земными цивилизациями. Не без умеренного упрёка христианству. С другой — это не лишённый дерзости философский памфлет, не дающий покоя разного рода ханжам и блюстителям идеи верховенства человека над природой. Недаром стержневым поводом создания фильма явились жёстко подавлявшиеся протесты 2016 года против строительства трубопровода в Дакоте, наносящего экологический урон региону и находящейся там индейской резервации.

Фильм — на все времена. Честный, в хорошем смысле прямой, искрящийся смыслами, местами саркастичный и даже брутальный. Притом безумно сентиментальный и берущий за душу — в плане, например, музыкального сопровождения и графики.

Тот редкий случай, когда работа безусловно понравилась и сделалась родной прямо с самого начала просмотра.

Развиваться или умереть

Июнь подарил знакомство с ярким и оставившим гамму впечатлений немецким сериалом «Баухаус — новая эра». Сериал вышел в 2019 году к 100-летию создания известнейшего художественно-промышленного учебного комплекса, объединившего Высшую школу изобразительных искусств традиционной академической направленности с Государственным строительным училищем, преподаватели которого ставили во главу угла авангардный подход и практическое применение художественно-архитектурного ремесла. 

В короткую, но яркую эпоху, предшествующую безжалостному становлению гитлеризма, школа Bauhaus стала символом триумфа новаторства и возведённой во главу угла концепции единства искусства (Gesamtkunstwerk) — на целые десятилетия вперёд определив вектор развития европейской и мировой архитектуры, дизайна и визуальной концепции в целом. «...Мы намеревались пробудить художника от отрешённости и вернуть его в мир повседневной реальности». Всё происходило в период Веймарской республики (1918—1933), и, погружаясь в контекст, трудно не ощутить переклички с касталийским Орденом интеллектуалов из «Игры в бисер», — великого романа Гессе, работа над которым, к слову, была начата классиком незадолго до упразднения (а по своей сути — удушения) Bauhaus.

Сюжетный стержень сериала — воспоминания Вальтера Гропиуса, основателя школы (роль блистательно исполнил Аугуст Диль) — которыми тот делится спустя несколько десятилетий, в Нью-Йорке 1963 года, в своём кажущемся откровенным, но местами (как мы постепенно ощущаем) лукавом интервью, данном за бокалом спиртного пристрастной американской журналистке. В центре разговора — отношения Гропиуса с его учениками, главным образом, с профессорской дочкой Дёрте Хельм (роль исполнила Анна Мария Мюэ), к которой у директора на рубеже 1920-х возникла привязанность, перешедшая, по неподтверждённым предположениям, в личные отношения. 

Судьба юной художницы, формирование её взглядов и воззрений в конкретных (и мало, как оказалось, нам известных) исторических условиях, а также постепенное прорастание необычайной творческой одарённости — и станет связующей нитью повествования: мы перенесёмся в самое начало становления школы Bauhaus, в числе слушательниц радикально модернизированного вводного курса которой оказалась Дёрте Хельм; станем очевидцами германских кризисно-революционных событий в период между двумя мировыми войнами, а главным образом, получим возможность вдоволь поразмышлять над сутью, инструментарием и практическим применением искусства. В своей книге «Круг тотальной архитектуры» Гропиус формулировал: «Примитивные клетки, помещённые в раствор с идеальной температурой и питанием, медленно умирают в комфорте, но если в жидкость добавить раздражающий компонент, они активизируются и начинают размножаться». Вполне исчерпывающее объяснение метода и, очевидно, вполне действенный рецепт. 

В числе достоинств сериала — его пронзительное созвучие с современностью и доходчивость. Аспекты личностного выбора, воспитания в себе достоинства, дерзости ремесла, границ конформизма, вопросы выживания в закрепощённой социальной среде, жестокие исторические уроки — о многом хочется размышлять после просмотра финального эпизода. Нужно отметить, что для режиссёра Ларса Крауме социально-историческая тематика значится в приоритете. Достаточно в этой связи назвать «Государство против Фрица Бауэра» (об идущем против системы прокуроре, преследующем, в ущерб своему благополучию, слившихся с ландшафтом военных преступников в поствоенной Германии), «Террор — приговор выносите вы» (о майоре, отдавшем приказ сбить захваченный исламистами пассажирский самолёт, чтоб уберечь от гибели стадион вместимостью 70000 человек) или красноречивую работу, предшествовавшую «Баухаусу» — историческую драму «Молчащий класс» о школьниках из ГДР, волею случая узнавших в 1956 году о Венгерском восстании и о его жестоком подавлении советскими войсками.

Что касается «Баухауса», очень понравился и сценарий, и актёрский ансамбль, и по-хорошему консервативные операторские приёмы. Мы и впрямь переносимся в иную эпоху, ощущая время кожей — как пульсирующий ожог. Помимо не теряющих напряжённости и драматизма сюжетных сцен (альковная линия тут, по сути, — лишь хитрая приманка), сериал историчен и познавателен — в определённый момент просмотра пришлось даже делать перерыв, чтоб детальнее почитать о предпосылках и событиях Ноябрьской революции в Германии и социальных последствиях Первой мировой для немцев. Много реальных персон, мелькающих по ходу повествования — таких как Иоганн Иттен (роль колоритного швейцарца, чуть ли не самого яркого персонажа сериала, досталась Свену Шелкеру), Василий Кандинский, Пауль Клее, Тео ван Дусбург, Лионель Файнингер, Марсель Лайош Брёйер и многие другие прошедшие через легендарную ныне школу новаторства художники-гении своего времени.

Развиваться или умереть — такой выбор ставил Вальтер Гропиус перед читателями «Круга тотальной архитектуры». Сериал будто бы приглашает дать этому выбору всестороннюю оценку. 

Искренне рекомендую к просмотру.

Белла из ниоткуда

Просмотр «Бедных-несчастных» пробудил многоступенчатые тинейджерские ощущения, подчас возникавшие у меня на ретроспективных спецпоказах в кинотеатре «Иллюзион» на Котельнической набережной (бывший кинотеатр «Знамя») — завсегдатаем которых я был в период распада Союза. С той лишь разницей, что, в отличие от тогдашних концептуальных погружений с непременными культурологическими лекциями перед сеансами, ныне осмыслить и интерпретировать увиденное предстоит самостоятельно. 

Итак, могу засвидетельствовать, что Йоргос Лантимос, на правах яркого представителя так называемой «греческой странной волны» (Greek Weird Wave), создал непростой в своей основе, но безупречный шедевр. Это фильм вне времени — при этом, более чем созвучный всем фобиям и пароксизмам современного социума. Следом за «Фавориткой», совсем, казалось бы, недавно покорившей зрителей, режиссёр подарил миру новую запоминающуюся работу, главные роли в которой блистательно исполнили Эмма Стоун и Уиллем Дефо.

Фильм имеет литературную основу — достаточно известный роман мятежного шотландского писателя и художника Аласдера Грея, представивший в 1992 году «Франкенштейна» Мэри Шелли в невероятно модном на тот момент ракурсе постмодерна. Подобный приём далеко не нов — но для искусства гораздо ценнее его практическая сила. Грей умер в 2019 году, успев напоследок дать личное благословение режиссёру на киноадаптацию своей книги, впечатлившись крайне нетривиальным и, местами, вызывающим оторопь фильмом «Клык».

В «Бедных-несчастных» необычно и взрывоопасно всё, начиная с жанрового камуфляжа. В самом деле, далеко не сразу, следуя инерции, сквозь завесу изысканной фантазии и вымысла разглядишь весьма действенную и назойливую, как резь от царапины, аллюзию. Визуальное новаторство, выраженное в постоянной и, кажется, непредсказуемой смене цвета, соседствует с довольно дерзким, некомфортным для уха саундтреком, а игра актёров чуть ли не с первых сцен приковывает к себе внимание изломанной, почти инопланетной инаковостью поведения и реплик. Всему перечисленному, безусловно, имеются намеренные предпосылки: автор фильма, подобно хитроумному магу, с ходу погружает нас в фантастическую атмосферу альтернативной викторианской эпохи, в которой монохромная готика и буйный стимпанк, слившись воедино, служат площадкой для постепенно разворачивающейся перед глазами странной «сказки для взрослых». В этой истории, насквозь пронизанной глубочайшим сарказмом, социальной сатирой, путешествиями, буйным сексом и психологическими этюдами, каждый узрит своё: любитель книг — разделение повествования на главы и переосмысление наследия Герберта Уэллса, Мэри Шелли, Михаила Булгакова; ценитель психоанализа — отсылки к соответствующим монументальным исследованиям; почитатель же кино — намеренно нескрываемые тропинки к фильмам Копполы, Бунюэля и, конечно же, Федерико Феллини. 

Как бы то ни было, вызывающая оторопь история морального и телесного перерождения Виктории Блессингтон, оказавшейся по воле фатального случая на операционном столе врача-экспериментатора Годвина Бакстера, изуродованного в детстве собственным отцом, который, как мы постепенно узнаем, поклонялся науке как Сатане, цепко удерживает внимание на протяжении всего киноповествования. А после просмотра — безотлагательно приглашает к детальным размышлениям.

Белла Бакстер — эта усложнённая, угловатая, искрящаяся током рефлексов новая ипостась расставшейся с жизнью беременной женщины, ставшей по чужой прихотливой воле носительницей сознания собственного ребёнка — именно её распахнутыми глазами нам предстоит увидеть окружающий мир и пройти путь нравственного преображения. Весь фильм — непрерывное движение и неусидчивость пытливой души, благородно выпущенной наружу из созданного для неё «интересного и безопасного мира», ввиду чего географические локации — суть этапы глубинного самопознания. Путешествие, состоящее из знакомства «взрослеющей на глазах» Беллы-из-ниоткуда с тем или иным спутником, открывающим в ней нечто до того неизведанное ею самой — в этом сюжете без труда угадывается путь героя любого культурного мифа. Нам явлен полный жизненный цикл — и детская разрушительная жестокость (не без своих предпосылок, разумеется), и неотрефлексированный цинизм подростка, и чувственные открытия юности, и, как вершина преображения — зрелая эмпатичность к бедным-несчастным этого жестокого мира (склонность к сентиментальному романтизму в этой связи также, не без специфической иронии, учтена). Познать тьму, чтобы победить её в себе — и суметь в итоге принять себя, не рассыпавшись на части от возникающих противоречий. 

Актёрская игра в этой кинокартине — особое наслаждение, не говоря о вовсе непостижимой Эмме Стоун, умудряющейся играть даже зрачками и кончиками пальцев ног. Потрясающее и даже немного пугающее врастание в роль — в идеально выстроенном прицеле мастера-кинооператора. И каким же эстетическим катарсисом предстают финальные титры — вплетённые в разнообразные художественные артефакты. Запоминающееся, цепкое, магическое и оставляющее нестираемый отпечаток кино. Лакомый дар для всех душевно неусидчивых.

..."Они раздвинули границы известного, и заплатили за это. Но только так и надо жить".

...А вас я попрошу ввязаться!

Режиссёрский путь Гая Ричи для меня не вполне однозначен. Всегда предпочитал всю его шальную и слегка разминувшуюся с эпохой постмодерна «тарантиновщину» в лице костоломов и рок-н-ролльщиков с картами, деньгами и дымящимися стволами жанровому первоисточнику — то есть, реальным шедеврам непосредственно Квентина Тарантино. Что касается самого Ричи, несравнимо больше ценю его «Унесённых» (с чего и началось моё радостное знакомство с творчеством GR) и блистательную дилогию про Шерлока Холмса. Изначально многообещающий «Меч короля Артура», помнится, вывел из равновесия абсолютно варварским монтажом и диалогами с эффектом «рука-лицо»; «Джентльмены» — позабавили, оставив сладковато-дымное послевкусие и далёкое от критики наслаждение актёрским драйвом. А вот новейший, искромётный кинохит «Министерство неджентльменских дел» — понравился буквально по всем пунктам и подарил самые бодрые впечатления.

Казалось бы, тут Ричи снова можно упрекнуть в конъюнктурном следовании за гениальным автором «Бесславных ублюдков» — но, в данном случае, это служит, в большей мере, не примером эпигонства, а плюсом в карму. К тому же, при всей схожести, эти картины разноформатны и даже уже принадлежат разным эпохам. По всей видимости, «Министерство» уверенно пополнит коллекцию нехудших примеров современного историко-героического кинокомикса — к тому же, фильм, при всей легковесности, имеет вполне стойкую сюжетную первооснову.

Речь о реальном историческом эпизоде, хроника которого является частью книги Дэмиена Льюиса — а именно, о тайной спецоперации «Почтмейстер», осуществлённой под патронажем Британского правительства в самом начале 1942 года на принадлежащем Испании африканском острове Фернандо-По. Конечная задача касалась зачистки региона от подводной флотилии нацистов — сильно мешавшей подходу американских союзников. Подобного рода авантюры, осуществлявшиеся на нейтральных территориях — что называется, «без оглядки на политические последствия» — во все времена требовали от сильных мира сего (впрочем, как и от исполнителей) особой решимости. В данном случае мы имеем дело с материалами рассекреченного архива Уинстона Черчилля, курировавшего собственное тайное «министерство неджентльменской войны» — Ministry of Ungentlemanly Warfare.

Британское правительство предпочитало решать проблемы без шума и пыли на дипломатическом поле — зачастую силами спецподразделений коммандос, создававшихся порой из людей не самого благородного сословия и джентльменских принципов. Люди эти умели балансировать меж двух огней, иллюзий не питали и не ждали к себе, в случае неудачи миссии, особого снисхождения заинтересованных сторон. Ну, а Гай Ричи, в чьих руках оказалась визуализация данного сюжета, собрал отменный актёрский ансамбль (без звёзд «Бесславных ублюдков», кстати, не обошлось, как не обошлось и без обожаемого многими «отставного ведьмака» Генри Кавилла) и, в полном соответствии канонам супергероики, просто взял и забросил кучку бравых авантюристов, вооружённых кто луком, кто ножиком, кто смазливым личиком — прямо во вражеское логово с криком: «Получи, фашист, гранату!». И вот уже ощутившему тинейджерский адреналин зрителю — не оторваться от экрана.

Говоря о духе этой картины, будет уместно, наверное, в первую очередь вспомнить творчество Яна Флеминга (изящный ход: писатель, подаривший миру суперагента Джеймса Бонда, на правах прямого участника событий также присутствует в фильме), а также — размышляя над сюжетной механикой в нашей географической плоскости — романы Юлиана Семёнова. Думаю, мало кого из моего поколения в своё время обошли его знаменитые военно-политические детективы о деятельности международных разведок.

Исторический кинокомикс разнолик, но именно в жанровой гармонии — ключ к успеху любого приключенческого блокбастера. В «МНД» изначально нет заявки на суровую военную драму и историческую реконструкцию, как нет особого погружения в индивидуальную психологию героев. Зато есть — в полной мере работающие художественные приёмы и верность творческому куражу. Ну, и неиссякаемые боеприпасы в руках хороших парней, разумеется.

Добротное, лёгкое, духоподъёмное кино без претензий на вечность. В котором заранее знаешь, на чьей стороне окажется удача.

Лебединая песнь Трумена Капоте

Второй сезон сериала «Вражда» (Feud) должен был рассказывать о непростых отношениях принца Чарльза и принцессы Дианы. Выход этого проекта в свет намечался на 2019 год. Но... то ли смешал карты тематически схожий финальный сезон сериала «Корона», то ли сам сценарий оказался по той или иной причине непригоден (/неугоден?) — итогом стало то, что в основу продолжения провакативного сериала-антологии, начатого в 2017-м историей вражды голливудских актрис 1960-х Бетт Дэвис и Джоан Кроуфорд (об этом несомненном кинособытии я подробно писал в январе) легла совсем иная тема.

Сценарист Джон Роберт Бэйц адаптировал для экранизации книгу Лоренса Лимера «Женщины Капоте: правдивая история любви, предательства и лебединая песнь эпохи», а режиссёром в этот раз выступил легендарный Гас Ван Сент — награждённый «Оскаром» за фильмы «Умница Уилл Хантинг» и «Харви Милк», известный также давним сотрудничеством в качестве клипмейкера с рок-группой Red Hot Chili Peppers.

Центральным героем второго сезона, получившего название «Капоте против Лебедей», стал Трумен Капоте — покинувший мир в 1984 году американский драматург, мемуарист и скандально известный деятель шоу-бизнеса безвозвратно ушедшего времени, «когда Нью-Йорк ещё был похож на Нью-Йорк», создавший, в числе прочего, романтическую комедию «Завтрак у Тиффани» и изрядно нашумевший криминальный бестселлер «Хладнокровное убийство». А противостоять не умеющему держать язык за зубами творцу, по воле автора «Женщин Капоте», выпало ближайшему окружению — жизнестойкой компании манхэттенских светских дам, «лебёдушек Капоте», выставленных их эксцентричным, неразборчивым в связях и всё подмечающим другом в его откровенных мемуарах отнюдь не в столь выгодном свете, как того, возможно, хотелось. И как оно было продиктовано правилами социального приличия.

«Если хочешь писать о женщине, обмакни перо в радугу и стряхни пыль с крыльев бабочки» — некогда писал Дени Дидро. Очевидно, что Трумен Капоте и не думал придерживаться по жизни данного совета — иначе его так и не завершённый при жизни opus magnum «Услышанные молитвы» («Answered Prayers»), анонсированный как некий шедевр «американского Пруста», имел бы — кто знает? — иную, более жизнеспособную судьбу. По итогу же, пресловутый рассказ «Берег Басков» в журнале «Esquire» (о персонах нью-йоркского высшего света образца 1965 года, вращавшихся в орбите одноимённого фешенебельного ресторана) стал отправной точкой вражды автора с его бывшими музами. Ну, а эффект от данной публикации был назван одной из фигуранток «ощущением, что хирург провёл операцию садовыми ножницами».

Рассказ явился неким «анонсом готовящейся к изданию бомбической книги» и, по сути, бросил репутационную тень на своих героинь — если в данном случае репутация вообще играла роль. Изменённые в рукописи имена, местами завуалированные черты, несовпадение по некоторым пунктам с реальностью — мало что из этих приёмов спасло автора от закономерного одиночества и, в итоге, от тяжёлой алкогольной зависимости. Слишком уж грубыми нитками шилось данное полотно и слишком мало там изначально было гуманного. В общем, никакого Марселя Пруста из Трумена Капоте не вышло — тем не менее, авторы сериала в каждом эпизоде подстраховали себя уведомлением о художественных допущениях и нежелательных аналогиях с реальными прототипами: в нынешнем нервном мире никому не хочется лишних судебных тяжб.

Многим хорошо известно, что в античной мифологии лебедь считался главным атрибутом бога Аполлона, покровителя искусств и предводителя муз. В частности, Алкей в своём гимне Аполлону (сохранившемся лишь в прозаическом пересказе, а позже реконструированном в поэтической форме) вещал:

Когда родился Феб-Аполлон, ему
златою митрой Зевс повязал чело,
и лиру дал, и белоснежных
дал лебедей с колесницей лёгкой.

В случае с Труменом Капоте его «лебединым» окружением стали:

Бейб Пейли (икона стиля и жена президента компании CBS, ранее работавшая редактором отдела моды Vogue);

Энн Вудворд (бывшая модель, имевшая за плечами опыт работы на радио, вышедшая в 1943 году замуж за наследника влиятельного банкира и однажды ночью, согласно официальной версии, застрелившая мужа, приняв его за грабителя. Благодаря Капоте и его представлениям о морали Энн Вудворд драматически ушла из жизни в 1975-м, узнав о намерении бывшего друга выставить её перед читателями в роли убийцы);

Слим Кит (звезда светской жизни по прозвищу Большая Мама, блистающая острым умом «подлинная леди во всех смыслах», близкая подруга Эрнеста Хемингуэя, побывавшая замужем за тремя влиятельными мужчинами, в числе которых — британский барон Кеннет Кейт);

Ли Радзивилл (младшая сестра Джекки Кеннеди, икона стиля и подруга Ива Сен-Лорана, впоследствии целое десятилетие занимавшая пост PR-директора Armani, ушедшая из жизни в 2019-м);

Си-Зи Гест («крутая ванильная леди» и «видная красавица», дочь банкира и дипломированная актриса, не снявшаяся ни в одном фильме, что не помешало ей стать женой троюродного брата Уинстона Черчилля и быть вхожей в дружеский круг уже упомянутого Хемингуэя, а на склоне лет заниматься успешным и разноплановым бизнесом);

и, наконец, Джоан Карсон (ближайшая подруга Капоте — но не других его подруг, модель, стюардесса и теледива, жена телеведущего Бобби Бакстера, супружеские измены которого благодаря Капоте стали массовым достоянием, что в итоге повлияло на развод, но не повлияло на дружбу Джоан и Трумена, а сам Трумен нашёл в доме подружки свой последний жизненный приют).

Второй сезон «Вражды» — совершенно очевидно — по всем параметрам уступает первому. Главным образом, драматургически. Всё же, конфликт данной истории, основанный на фактологии светских «звездостраданий», явно не является столь уж краеугольным даже для своих героев — не говоря о зрителях. Актёрский состав (Том Холландер, Наоми Уоттс, Деми Мур, Хлоя Севиньи, Дайан Лейн, Молли Рингуолд, бессменная суперзвезда «Вражды» Джессика Ленг) — замечателен (тут бесспорно), антураж и визуал эпохи — стопроцентное попадание. Минусы я лично вижу в сценарной конструкции и непроработке характеров, в одномерной плоскости героинь (сам Капоте Холландера, пожалуй, напротив — излишне многомерен), а также в спорном драматургическом зерне сезона. Конфликт с самого начала кажется искусственным и натянутым — поскольку почти никто в этом кино, по разным причинам, не хочет никакой вражды.

Но — лично я давно не видел столь мощно реализованного, вызывающего озноб финала. Речь, уточню, не в ошибочном, на мой взгляд, двойном показе умирания главного героя, а в прощальной сцене призрачного явления уже покинувших этот мир героинь — грациозно, на лебединый манер, уходящей за горизонт натуры безвозвратной эпохи.

Потрясающая, оставляющая благородное послевкусие кода — далеко не самой благородной и вдохновляющей истории. Тем не менее, если у сериала будет третий сезон — я точно буду его зрителем.

Век Булата Окуджавы

Ровно 100 лет назад, 9 мая 1924 года, в Москве родился Булат Окуджава — гениальный поэт, композитор, литератор, бард и мыслитель. Давайте вспомним мастера одним из самых пронзительных его стихотворений:

Мгновенно слово. Короток век.
Где ж умещается человек?
Как, и когда, и в какой глуши
распускаются розы его души?
Как умудряется он успеть
своё промолчать и своё пропеть,
по планете просеменить,
гнев на милость переменить?
Как умудряется он, чудак,
на ярмарке поцелуев и драк,
в славословии и пальбе
выбрать только любовь себе?

Осколок выплеснет его кровь:
«Вот тебе за твою любовь!»
Пощёчины перепадут в раю:
«Вот тебе за любовь твою!»

И всё ж умудряется он, чудак,
на ярмарке поцелуев и драк,
в славословии и гульбе
выбрать только любовь себе!

<1964>

Поклон Андрею Тропилло

28 апреля 2024 г. в Финляндии завершил свой жизненный путь 73-летний Андрей Тропилло — легендарный звукорежиссёр, саундпродюсер, издатель, культуртрегер и музыкант, своими руками создавший, по сути, звук и смысловое наполнение золотого века отечественной рок-культуры — такой, какой мы её сегодня знаем и любим. Благодаря таланту, энтузиазму и труду Андрея Тропилло в созданной им ленинградской студии на Охте увидели свет самые первые и существенно значимые магнитоальбомы групп «Аквариум», «Машина Времени», «Зоопарк», «Пикник», «Кино», «Алиса», «Облачный Край», «Телевизор», «Ноль», «Странные Игры» и др. Светлая память и благодарный поклон — неординарному и яркому мастеру своего времени.

Роман, приносящий сюрпризы

Наверное, мало есть на свете людей, настолько скептически настроенных к экранизациям, как я. Речь при этом не только о российском киносегменте: достойно визуализировать словесную ткань, из которой каждый читатель создаёт у себя в голове собственную проекцию — крайне трудно. Многие творцы пресловутой фабрики грёз на этом спотыкались. В случае с фильмом Михаила Локшина всё случилось иначе — поскольку фильм (который мы ждали несколько лет под изначально заявленным названием «Воланд») дерзко и уверенно разрушил химеры стереотипов и предстал, как по мне, подлинным шедевром международного уровня.

У новейшей киноадаптации «Мастера и Маргариты» был трудный путь к зрителю — ну а какие могли быть варианты, если речь о воплощении, по сути, самого мистического и ментально значимого романа русской литературы минувшего века? Это новое пространственное явление книги намоленной, книги, любимой пламенно и навсегда миллионами сердец. Но вот, мы вышли январским вечером из кинозала с глазами, полными благодарных искр — и как-то вмиг, посреди тающих от плюсовой оттепели сугробов, истончились, потускнели в памяти хоть и динамичная, но слишком ретроградная картина Юрия Кары, и уж тем более сериальный сатирический капустник Владимира Бортко. А ещё, безусловно, мне невольно вспомнилась грандиозная 4-часовая постановка Валерия Беляковича во МХАТе имени Горького, которую мы вкушали в сентябре далёкого 2009-го — но это, всё же, сильно альтернативный угол зрения, хоть мхатовский спектакль и оставил тогда по-своему тёплый след.

Возвращаясь к новому кино, крайне трудно перевести эмоции в плоскость внятных формулировок. К слову, мы наблюдали полное отсутствие рекламы этого небывалого по всем критериям фильма не только на подступах к кинотеатру, но и где бы то ни было. Фильм, на мой взгляд, явил связь времён на самых тонких, едва различаемых и кусающихся электричеством слоях. Хотя витиеватостей и иносказаний в картине нет, всё сказано в лоб — и лишь дурак не поймёт, о чём речь. Всё настолько по-живому пронизано и куражной ненавистью, и безоглядной любовью, что бомбический сценарий Романа Кантора — с этим одномоментным присутствием героев сразу в нескольких мирах, с наслоением булгаковских строчек и черновиков, с филигранной отделкой хрестоматийных и знакомых любому читающему по-русски этюдов — сам этот сценарий становится дополнительно работающим элементом. В этой пузырящейся столетиями и архетипами алхимии, вполне в духе столь ценимого Булгаковым «Фауста», не менее важен визуальный элемент. Футуристический ампир сталинской Москвы с парадами физкультурников и Лениным-демиургом, гранитно возвышающимся над перекопанными площадями и зловеще фундаментальной, поглотившей, кажется, целый мегаполис психиатрической клиникой, в которой отрешённо отходят от очередного электрошока неблагонадёжные инакомыслящие — и как же чертовски много из там тлеет, в этой «исправительной» левиафановой пасти. Кровоточащий призывными лозунгами облик утопического рая, вспомнилось воландово: «Что бы делало твоё добро, если бы не существовало зла»... Арбатский подвал Мастера, ставший героям их временным укрытием и роковым любовным альковом. Театр варьете, «нехорошая квартира», иные московские локации и, конечно же, дворец Ирода в день казни Иешуа Га-Ноцри — всё словно окутано сновидческой, дурманной и опустошающей дымкой вневременного, тоталитарного морока, в котором «внезапно смертные» люди пытаются совладать, договориться со своими душами. А за всем внимательно наблюдает око снующего тут и там консультанта-визитёра, чьё имя то и дело проступает в виде литеры W — то в логотипе метрополитена, перевёрнуто отразившемся в луже, то в вывернутой шапочке Мастера с монограммой, любовно вышитой руками его возлюбленной. Немецкий актёр Аугуст Диль, знакомый нам ещё по «Бесславным ублюдкам», в роли Воланда безгранично потрясающ.

На первом же плане — знакомые нам, фактически родные и не знающие забвения герои этой нетленной истории. Пазлы сцен перемешаны или изъяты без ущерба (эстетски хотелось бы, конечно, чуть больше Великого бала), реплики звучат не всегда булгаковские, что, на мой взгляд, в данном сценарном решении — в плюс. Не стану перечислять имена актёрского ансамбля, отмечу всецело уникальный звёздный кастинг и абсолютно добросовестный вклад всех участников проекта. Впервые — настолько инфернальный Воланд и его свита (Фагот-Колокольников так вкуснейше шлёт привет Тодду Филлипсу, что захотелось снова пересмотреть «Джокера»). Впервые за всю историю — живой, всамделишный Кот Бегемот (дождались!). Впервые — настолько откровенная интерпретация магического преображения Маргариты. Удачный приём — большое количество авторского текста за кадром, создающего дополнительную возможность понимания писательского ремесла и раскрывающего персонажей. Создатели фильма даже сумели отобразить трансформацию мыслей при создании Мастером его романа, из-за чего утрата рукописи в физическом мире, например, представляется куда болезненнее. Довольно много первоклассной компьютерной графики, но ещё больше — карательной психиатрии, оторванных голов и непошлого эротизма. Ну, и миллиардный бюджет картины, вестимо — тоже нечто новое и, как показала практика, нечто безусловно оправданное.

Этот фильм важен по всем параметрам (как там звучало у Гёте: «воображенье, чувства, ум и страсть, и юмора достаточная доля...»), но главная его сила — в надежде на шанс освобождения от боли и деструктивного морока. Эту надежду физически ощущаешь после просмотра, не говоря о философском аспекте. Пылающая панорама Мордора в финальной сцене — пасхалка сразу всем поколениям. И сквозь все иные месседжи это потрясающее кинополотно транслирует нам старую-добрую истину, что любовь нельзя победить.

P.S. Трейлер перед просмотром напомнил о скором выходе не менее долгожданного фильма «Декабрь» — о трагедии последних дней Сергея Есенина. Что ж, при благоприятном стечении обстоятельств этот проект тоже может стать кинособытием. Следим за афишей. 

Основа вражды — боль

В преддверии старта второго сезона сериала «Вражда» захотелось поделиться впечатлениями о первом сезоне, вышедшем в 2017 году. Режиссёрскую команду проекта возглавил Райан Мёрфи, автор «Американской истории ужасов» и «Американской истории преступлений». В основе концепции его очередной теле-антологии — хроника легендарных, вошедших в историю личностных противостояний, и первый сезон «Вражды», названный «Бетт и Джоан», переносит нас в Голливуд 1962 года. Именно там и тогда, на съёмочной площадке фильма Роберта Олдрича «Что случилось с Бэби Джейн?», было положено начало непримиримой полувековой вражде между двумя знаменитыми актрисами, чей пик славы пришёлся ещё на далёкую предвоенную эпоху — Джоан Кроуфорд и Бетт Дэвис. В сериале их возрастные роли достались умопомрачительным Джессике Лэнг и Сьюзен Сарандон.

Кастинг «Вражды», воистину, венчает целую пирамиду его достоинств — не говоря о вкладе сценаристов, стилистов и операторов. Даже второстепенные роли в сериале исполняют звёзды, а в качестве исполнителей основных характеров мы лицезреем, к примеру, таких мастеров, как Альфред Молина, Джуди Дэвис, Кэти Бэйтс, Кэтрин Зета-Джонс, Стэнли Туччи, Джеки Хоффман. Гурманам ретроэстетики и залитого слезами, потом и кровью закулисья шоу-бизнеса данный телепроект, в чьей основе лежит целый пласт мемуаров и голливудских баек, доставляет немало волшебных и, местами, эмоционально-трагических минут.

Погрузившись в атмосферу ранних шестидесятых — конца семидесятых, зритель, помимо судеб основных героинь, видит и буквально ощущает на вкус то в декорациях голливудских павильонов, то в мерцании архивных телекадров, то в пылу прокуренных разговоров эпоху — и в этом калейдоскопе едва успеваешь узреть таких культовых персон, как Мэрилин Монро, Фрэнк Синатра или, скажем, Грегори Пек — здесь, в сериале, все они представлены подлинным цехом и являются лишёнными привычного лоска и глянцевых улыбок рабочими лошадками в огромной отлаженной машине по производству положительных эмоций. А автор «Вражды» — позволяет нам познать с изнанки цену этого труда, сполна погрузив в теневой мир творцов иллюзий: спивающихся и выжженных амбициями актёров, растерзанных семейными драмами режиссёров, попавших из грязи в князи брутальных киномагнатов.

Путь двух главных героинь — смысловая магистраль этой психологической драмы, достигающей порой истинно античных высот. Но в орбите враждующих кинобогинь есть и другие судьбы. Мы видим и личные истории не менее ярких женщин в мало кого красящем мире патриархальных устоев, и (на примере актёра Виктора Буоно в исполнении потрясающего Доминика Бёрджесса) тщательно скрываемую от глаз историю представителя секс-меньшинств — понимая, как много социальных трансформаций лежит в основе произошедших с тех пор перемен.

«Вражда основывается не на ненависти, лишь на боли. Только на боли» — эта фраза, звучащая в сериале, во многом раскрывает его суть. Данный проект задал тон и стал ключом к появлению таких знаковых киноработ, как «Вавилон», «Однажды в Голливуде», «Фабельманы» — и это, конечно же, далеко не исчерпывающий список.

Рекомендую всем, кто не смотрел, погрузиться в эту поучительную и буквально взывающую к гуманизму драму. А 31 января антология «Вражда» зажигает маяк второго сезона — в марте он будет показан полностью. Судя по трейлеру, нас ждёт не менее захватывающее зрелище.

Первый стих 2024 года

По нашей давней традиции, особенным образом приветствуем в этом блоге каждый первый стих, родившийся в каждом новом году. Вашему вниманию — первая работа 2024-го:

«ОН БЫ ПРОСТИЛ»

Пьёт из бутылки вино в листве
брэдбериевский Том Сполдинг.
Жизнь – это одиночество.
С этим непросто спорить.

Кажется, близится ураган,
Многих уносит с плачем.
Книга, взметнувшись, летит к ногам.
В нише стекла незрячего

Молвит куда-то поверх голов
Некто в судейской мантии:
Дайте мне что-то помимо слов –
Будет вердикт гуманнее!

Сердца истлевшего ветошка –
Роль её однобока.
Схожее клали на место в шкаф
С биркой: «курьёз вещдоков».

Дайте мне тёплый, живой кусок –
Определю по крови
Самой любви, гуманизма соль.
Дайте хоть что-то кроме

Ваших покорных, бумажных душ.
То, от чего б зажглись вы!
Даже у Данте в его аду –
Больший простор для жизни.

Вижу лишь пакостный, ледяной,
Липкий от ран расчёт на
Дождь – что идёт битый век стеной,
И на сценарий чёрный.

На растворившиеся следы
Тех, кто мечту как меч нёс,
И мимикрию рябой воды,
Имя которой – Вечность.

Гулкий бетон головой долбя,
Грабли пиная сыто,
Вы же убили в себе – себя,
Зло, не таясь. Открыто.

Держит Христос вас, как птиц, в горсти
Древней руки бескровной.
Он, бы, наверное, вас простил.
Я говорю: виновны!

© И.Шамарин, 20-21 января 2024 г.

Настольный бум: «Живой лес»

Очень легла на душу настольная игра «Живой лес» (Living Forest) датского гейм-дизайнера Аске Кристиансена. За издание на русском языке спасибо издательству Lavka Games. Скажу честно — изначально моё внимание игра привлекла, в первую очередь, оформлением: замечательная художница Аполлин Этьенн не оставила шансов пройти мимо данного проекта.

Вторым определяющим фактором стала, конечно же, тематика: мы играем за духов природы, спасающих Священное дерево и лес от неустанных посягательств насылающего пожары Ониби (Onibi) — который тут выступает в роли всемогущего огненного призрака, весьма круто прокачавшегося относительно одноимённого и, по-видимому, родственного духа-светлячка из японской мифологии.

Всем игрокам (играть могут от 2 до 4 человек, но есть и особый, модный в пост-пандемийную эпоху одиночный режим) волей-неволей приходится занять место великого защитника леса — поскольку сотворивший лес Санки (Sanki, в оригинальной мифологии — альтернативное имя горного демона Sansei) погрузился в вечный сон «в целях постижения мудрости». В общем, проще и быстрее будет самим затушить все пожары и насажать живых изгородей, чем добудиться легендарного лесного создателя (впрочем, разбудить Санки тоже можно попробовать, собрав по итогу в колоде своих карт дюжину священных цветков — что, на мой взгляд, тут сделать достаточно сложно).

Игра очень атмосферная и доступная даже ребёнку, проистекает не дольше часа и состоит из нескольких раундов. В каждом раунде — три фазы. Первым делом мы, предварительно получив стартовые ресурсы и компоненты, «призываем» себе на помощь тотемных животных, одновременно выкладывая из персональной колоды на стол столько карт, сколько разрешат условия игры или наша жадность (зачёркнуто) интуиция. На каждой карте (у каждого в распоряжении изначально — 14 животных) имеются значки различных ресурсов — которые мы должны собирать, использовать и преумножать для своей победы. Так называемая «линия помощи» из карт может, к слову, развернуться весьма широко, а может ограничиться всего несколькими картами — на всё воля случая и нашего выбора. Среди тотемных животных есть стайные, помеченные белым символом, есть нейтральные (без символики) и есть животные-одиночки (чёрный символ) — которым больше трёх собираться на одной территории категорически не нравится. Цвет символа играет важную роль внутри данной фазы, и карты могут активно взаимодействовать. К примеру, отменять друг друга или, если у нас, например, не набирается водных ресурсов для того, чтоб потушить возникшие пожары, призывать в колоду карты огненных варанов — бегающих поодиночке приспешников Ониби. У нас в арсенале для отмены подобного рода неприятностей иной раз будут иметься «частички волшебства» — дар, оставленный создателем леса перед тем, как он так неосмотрительно погрузился в свой вечный сон.

Вторая фаза — фаза действий. В отличие от первой, она разыгрывается по очереди — при этом, очерёдность изящно регулируется переходящей от игрока к игроку фигуркой Священного дерева. Новоявленный хозяин такой фигурки подсчитывает карты своих животных-одиночек в актуальной «линии помощи»: если таких животных меньше трёх, можно выполнить 2 различных действия. Соответственно, при трёх одиночках, которых не «отменили» стайные сородичи, действие лишь одно (в первую фазу, как только выпадает третья карта одиночки, набор автоматически завершается).

Дальше происходит самый живой и насыщенный эмоциональными эффектами процесс: в его потоке мы можем получить частичку волшебства, призвать в свою колоду новых тотемных животных из запаса (они заранее разложены в три уровня и имеют разную стоимость), потушить пожар исходя из количества карт с символом воды (одно из условий победы — собрать 12 жетонов пожаров, тем самым избавившись от назойливого Ониби), переместиться по кругу духов и, заняв на нем определенную позицию, получить бонус к своему действию), посадить на своём планшете фрагмент живой изгороди, «купив» подходящий нам по стоимости (альтернативное условие победы — посадить 12 разных подобных фрагментов, дающих свои вкусности) или пытаться собрать с помощью карт символы священных цветков — это третья возможность одержать победу в игре.

В фазе конца раунда разгневанный Ониби совершает две ответные атаки: нападает на духов и атакует Священное дерево. В первом случае подсчитываются жетоны непотушенных пожаров, оставшиеся в середине круга духов — если на наших выложенных картах недостаточно символов воды, в колоду добавляются карты огненных варанов. Во втором же случае появляются новые пожары, причём, разной силы — за каждую пустующую после отыгранной фазы нишу в запасе карт тотемных помощников. Прирост пожаров — порой изрядно чувствителен, поэтому их желательно сразу тушить.

Как только кто-то из игроков собирает 12 разных фрагментов живой изгороди, или тушит 12 пожаров, или собирает на открытых картах и планшете леса 12 священных цветков — он становится победителем, то есть, Великим Защитником леса. Интересное атмосферное приключение, щедро насыщенное экологическим и, в меньшей степени, мифологическим сеттингом. Но главные герои тут, конечно, животные — коих в игре пёстрое и радующее глаз множество.

ПОДРОБНЕЕ ОБ ИГРЕ

ВИДЕООБЗОР ИГРЫ

Проснуться — не заснув

Относительно недавно я уже рассуждал о творчестве киноволшебника Уэса Андерсона — напомню, что в тот раз речь шла, главным образом, о мини-сериале «Чудесная история Генри Шугара». Не менее ценным и любопытным проектом, выпущенным режиссёром в этом же, уходящем 2023 году, стал художественный фильм «Город астероидов». Думаю, это неординарное, на грани эксперимента, произведение достойно того, чтоб сказать о нём отдельно несколько слов.

В качестве эпиграфа, для наглядности, я бы привёл строчки одной из прочитанных мной рецензий на «Кинопоиске»: «Ощущение после просмотра, словно лизнул в музее метеорит — вроде и нетривиальное событие, а на вкус камень и камень».

В самом деле, окаменелому (зачёркнуто) неподготовленному зрителю порой непросто оценивать фильмы, лишь маскирующиеся под жанровый сегмент (пусть и с громким, с первых же кадров, намёком на арт-хаус) и являющиеся чистой воды аллегориями — к тому же, многослойными. Тезису, что «Город астероидов» — классическая киноаллегория, в основном и будет посвящён данный очерк.

Роли странноватых — почти кукольных — героев своей новой истории режиссёр, по устоявшейся традиции, доверил ярчайшей плеяде знаменитых актёров, в числе которых — Эдриен Броуди, Джеффри Райт, Тильда Суинтон, Том Хэнкс, Скарлетт Йоханссон, Марго Робби, Уиллем Дефо, Брайан Крэнстон и другие блистательные (и кажется, что иногда взаправду ошалелые от сценарных задач) кинозвёзды. Все их персонажи, поначалу не особо даже «прорисованные», а как бы нанизанные на живую нитку, в большинстве своём, волею авторского замысла оказываются в ретрофутуристических декорациях затерянного в пустыне городка, истощённого испытаниями ядерного оружия и расположенного на краю огромной воронки, оставленной бог весть сколько лет назад упавшим астероидом. На наших глазах, строго эпизодически, создаётся и разыгрывается некая пьеса Конрада Эрпа (драматурга сыграл Эдвард Нортон, лицо буквально всех фильмов Андерсона), а также — снимается фильм на основе данной постановки и, вдобавок, ведётся телерепортаж о фильме — всё о том же, проходящем в воображаемом 1955 году съезде юных астрономов, во время которого происходит незапланированный зрительный контакт участников с представителем внеземного разума.

Персонажи постепенно «теплеют», как бы приобретая плоть и кровь — словно осознавая самих себя, проговаривая самих себя в этой искусственной реальности. Атмосфера «Города астероидов» пронизана сновидческой психоделикой: визуальная геометрия, в присущем режиссёру стиле, смущает разум, диалоги и жесты то и дело отсылают к канонам абсурда, а звуки детализированы настолько, что различаешь каждый скрип, шорох, звон и лязг. К этому назойливому хаосу, кстати, не сразу привыкает ухо. Но именно из него, хаоса, всё и рождается — в полной гармонии с древней мифологией.

Вот тут мы и вернёмся к тезису об аллегории. В далёком 1960 году Луис Бунюэль, чьей творческой манере, по ощущениям, глубоко симпатизирует Уэс Андерсон, дал знаковое интервью изданию Film Culture — в котором поведал, что в основе всех произведений искусства лежит Тайна. Также Бунюэль, попутно сетуя на приземлённую однослойность и бытовую рутину современного ему кинематографа, сформулировал следующий месседж: «В руках человека, свободного духом, кино может быть опасным и прекрасным инструментом. Это самый лучший способ воссоздать мир сновидений, чувств и инстинктов. Создаётся впечатление, что кинематограф изобрели именно для выражения подсознательного, ведь на нём основана вся поэзия».

Бунюэлем тогда же была сформулирована и такая позиция: "Если бы белое полотно экрана отразило весь свой внутренний свет в полную силу, всю Вселенную охватил бы огонь. Но пока мы можем спать спокойно: свет кинематографа любезно дозируется и подаётся нам в безопасных количествах».

Думается, преисполненный критической горечью мэтр в наши дни остался бы доволен, узрев творения Уэса Андерсона. «Город астероидов» — суть ещё один аллегорический рассказ о том, как произрастает, из чего состоит и каким образом «работает» — искусство. Расслоив действие на локации (цвет предсказуемо служит границей, которую, впрочем, персонажи порой не соблюдают, внося в действие дополнительный абсурд), автор фильма показывает разные ракурсы этой самой работы — от замысла и курьёзной незамысловатости черновиков — через прорастание смыслами и клоны правок — к веренице интерпретаций, порой немыслимых. Ну, а обобщённый вселенский разум, то похищающий творческий потенциал, то возвращающий его в необъяснимо откорректированной форме — вполне может перемещаться хоть в божественной колеснице, хоть в летающей тарелке. В этой связи, кстати, вполне однозначно воспринимается и порыв андерсоновского генерала Гибсона (в исполнении замечательного Джеффри Райта) — чуть что, оградить всё непознанное немедленным контролем и карантинными мерами. К слову, в числе персонажей фильма много детей — и это вносит дополнительный важный фактор в подобное исследование психологизма и природы творчества.

«Город астероидов» — фильм-ребус, разгадывать который нас любезно пригласил автор. А попутно, подобно лукавому фокуснику, режиссёр устроил зрителям мастер-класс, вновь продемонстрировав почти все элементы своего ремесла — согласно уже укоренившемуся ритуалу. Изюминка в том, что даже имея перед глазами полный ассортимент хитростей и авторских уловок — всё равно ни фига не понятно.

«...В основе искусства — лежит Тайна».

Макару — 70

В честь сегодняшнего невероятного юбилея, а именно — 70-летия одного из отцов-основателей русскоязычного рок-н-ролла Андрея Макаревича (признанного минюстом РФ иностранным агентом) давайте перенесёмся в 2007 год и побываем, посредством архивного очерка «с колёс», на ярчайшем концерте легендарной группы «Машина Времени». Ниже — ссылка на материал соответствующей рубрики сайта.

АРХИВНЫЙ ОБЗОР КОНЦЕРТА ГРУППЫ «МАШИНА ВРЕМЕНИ»: МОСКВА, 22.09.2007

Настольный бум: «Тираны Подземья»

Любимейшая настолка «Тираны Подземья» («Tyrants of the Underdark») — изданный в 2016 году соревновательный стратегический декбилдинг в мире ролевой игры Dungeons and Dragons, созданный на основе трилогии фэнтезийных книг «Тёмный эльф» Роберта Сальваторе.

Игра, по совокупности, несложная и вполне доступная даже неискушённому неофиту, как и большинство в подобной категории настолок: исходя из собранных в руке карт так называемых Приспешников (стартуем с пяти самых базовых и постепенно, ход за ходом, набираем мощь, раскошеливаясь на как можно более могущественных существ из колоды рынка) делаем поочерёдно серию ходов (играть могут от 2 до 4 человек, при этом поле разделено на три зоны и от количества участников напрямую зависит, сколько этих зон будет в игре) — пытаясь с пользой разместить на локациях игрового поля войска и захватить абсолютную территориальную власть. За всё, включая выбор карт, даются призовые очки, которые в конце суммируются. Лично меня с самого начала порадовало наличие в игре белых (нейтральных) войск — усложняющих процесс захвата территорий, корректирующих «наполеоновские» планы и вкусно оживляющих атмосферу — помимо самого атмосферного фактора здесь, а именно карт с потрясающими фэнтезийными персонажами (армия художников, их создавших, насчитывает свыше полсотни человек!).

Сюжетное действие разворачивается в Подземье — мрачном мире под толщей каменных недр, где нам, кланам тёмных эльфов народа Дроу (я все партии играл исключительно за Дом Ксорларрин, тогда как супруга — за Дом Миззрим, хотя, если поразмыслить, разницы для нас в этих кланах нет никакой) нужно установить контроль над городами (их ценность самая большая, да ещё дают дополнительные очки, которые противник может и коварным способом отнять) или безумными магическими локациями типа гигантского гриба Араумикоса величиной с целое королевство, Пещеры глубинных гномов-свирфнеблинов, Лабиринта с засевшими в нём минотаврами и злобными адептами Бафомета, Погребённого королевства, полного сокровищ и тому подобными местами (ценных для нас, по сути, лишь своей стоимостью при финальном подсчёте).

Огромным плюсом является то, что весь разношёрстный сонм персонажей, набираемых игроками в свою колоду, мало привязан к непосредственной механике — что избавляет от необходимости загружать голову именами, титулами, драконьими расами и т.п. , а также вы полностью и всерьёз независимы от книг, на основе которых всё это великолепие создано. Речь-то лишь о динамичном противоборстве жетонов вашего цвета и жетонов противостоящих эльфийских войск.

Чтобы козни плести было сподручнее и задорнее, у игроков в арсенале есть несколько шпионов, готовящих темнейшее эльфово присутствие в городах ещё до нашего прибытия, и возможность как перемещать подальше войска противника и чужеродных (нейтральных) эльфийских Домов, так и вовсе заменять-стирать в порошок их жетоны.

Ещё ни разу не проиграл в «Тиранов» — так что с чего бы мне лишний раз эту игру не похвалить.

ПОДРОБНЕЕ ОБ ИГРЕ

ВИДЕООБЗОР ИГРЫ

OZZY — 75

3 декабря 1948 года, 75 лет назад, родился Джон Майкл Осборн — впоследствии ставший известным всему миру как «великий и ужасный» рок-идол Оззи Осборн.

В честь столь солидной даты со дня рождения знаменитого и ярчайшего британского рок-певца давайте вновь перенесёмся в атмосферу двух незабываемых московских концертов 2016 и 2018 годов. Оба шоу с успехом прогремели в стенах ныне несуществующего спорткомплекса «Олимпийский», и о каждом автор этого сайта, на правах очевидца, подробно и красочно рассказывал в своё время. Итак, друзья, добро пожаловать:

ОБОЗРЕНИЕ ВЫСТУПЛЕНИЯ ГРУППЫ «BLACK SABBATH» В МОСКВЕ 12.07.2016

ОБОЗРЕНИЕ СОЛЬНОГО КОНЦЕРТА ОЗЗИ ОСБОРНА В МОСКВЕ 1.06.2018

Видеть не глазами

Творческая магия режиссёра Уэса Андерсона завораживает присущей ей инаковостью и, раз за разом, пробуждает самые крылатые порывы. Открыл этого нетривиального мастера для себя в 2009 году, увидев «Бесподобного мистера Фокса» — кукольный мультфильм по одноимённой сказке британского писателя Роальда Даля. Работа эта так впечатлила, что не пришлось себя долго уговаривать приобрести её в домашнюю коллекцию на лицензионном DVD. Сейчас, окидывая взором фильмографию Андерсона, вижу, что буквально каждое вышедшее из-под его рук кинотворение неизменно оставляет с тех пор на душе тёплый след — во всяком случае, стереть из памяти, к примеру, "Отель «Гранд Будапешт», «Остров собак», «Французский вестник» — нет даже малейшего шанса.

Этой осенью на Netflix вышел совершенно незабываемый мини-сериал «Чудесная история Генри Шугара»: на этот раз Андерсон уже всерьёз взялся за наследие Роальда Даля, визуализировав почти целый сборник (за вычетом пары-тройки) рассказов легендарного англичанина, подарившего миру, в числе прочего, «Чарли и шоколадную фабрику» и атмосферно экранизированное в 1990-м году тёмное фэнтези «Ведьмы» (хорошо помню, с каким восторгом принял фильм, пусть и не вполне канонично отображающий авторский замысел, отсматривая его, сеанс за сеансом, в тогдашних видеосалонах, и какая крутая у «Ведьм» была тогда жанровая «конкуренция» с экранизацией «Оно» Стивена Кинга).

Сериал «Чудесная история Генри Шугара» — это четыре лаконичных эпизода, снятые Андерсоном в присущей ему узнаваемо-авангардной стилистике. Это — неизменно художественное действие «вне четвёртой стены» -полностью поглощающее зрительское внимание театрализованной подачей, рьяной детализацией обожающего оммажи перфекциониста и, безусловно, мастерством задействованных в проекте актёров, в числе которых — Рэйф Файнс, Бен Кингсли, Бенедикт Камбербэтч, Руперт Френд и другие.

Помимо заглавной истории, бодро задающей тон всему циклу, в сериале чудесным образом «ожили» являющиеся уже литературной классикой рассказы «Лебедь», «Крысолов» и «Яд». Рассказы и сами по себе любопытны, являясь характерными отсверками целой литературной волны своей эпохи — а в означенном режиссёрском преломлении, с совмещением сценической постановки, элементов сентиментальной эксцентрики и кукольной анимации, и попросту обезоруживают самого предвзятого критика. Не говоря о тонком психологическом наполнении каждой истории и том самом искусстве видеть не глазами из заглавного эпизода. Важнейший момент: мало того, что все сюжеты демонстративно аутентичны, так в них ещё и сохранена, «до запятой», авторская речь — что в киноформате «историй, поведанных от лица рассказчика» создаёт атмосферу полного погружения в книжный оригинал. До полного растворения в мрачноватых фантазиях Роальда Даля образца 1977 года, столь ярко представленных нам талантливым современником — когда уже не отличаешь сказку от реальности, а к случайно заглянувшему в кадр герою из, казалось бы, другого эпизода, относишься с ироничным принятием.

Всем визуальным гурманам, охочим до первоклассного актёрства и «ламповой» ретроэстетики, всем ценителям концептуального творчества и смещения границ — мои горячие рекомендации к просмотру.

...Не всё и не везде — для нас

Три незабываемо волшебных вечера, отрешённых от давящей психику реальности, подарил просмотр полного прохождения вышедшей в начале ноября компьютерной игры «The Invincible» — приключенческого научно-фантастического триллера от первого лица, созданного независимой польской студией Starward Industries. Игра в ретрофутуристической эстетике атомпанка погружает в мир романа Станислава Лема «Непобедимый», созданного в 1963 году — пожалуй, одного из самых ужасающих произведений своего времени на тему космических исследований.

Ждал выхода этой саспенс-адаптации бесконечно долго — тем лакомее стало знакомство с игрой, пусть и пройденной (в моём персональном случае — без преувеличения прожитой) благодаря стороннему летсплею на Twitch. По сути, наряду с «Atomic Heart», это вторая игра в текущем 2023 году, за которой настолько захотелось следовать.

Нужно отдать должное Мареку Маркушевскому, руководителю проекта: игра не повторяет сюжетный рисунок легендарного романа 60-летней давности, а весьма умным образом смонтирована в виде его своеобразного приквела (заманчивое и многообещающее приглашение к чтению, что во всей этой истории особенно ценно).

Общим базисом для книги и для игры является сама канва: в системе созвездия Лира есть некая планета Регис III. Она величиной с Марс и имеет возраст в 6 миллиардов лет: солнце Региса III представляет собой остывающий карлик и, как писал Лем, если подставить ему спину, то ощутишь вместо тепла лишь угрюмое присутствие. Жизнь на планете оставляет желать лучшего — она, в целом, угасла. Нет животных, нет растений, почему-то нет даже вирусов — вокруг лишь горы, песок и колонии кустов, представляющих собой металлические прутья. Есть, правда, океан, но вся его береговая линия также безжизненна — как будто эволюция однажды была взята под чей-то жёсткий контроль. В этих мрачных пейзажах и сгинула команда исследовательского лайнера «Кондор» — успев прислать лишь сообщение об успешной посадке. В книге для выяснения произошедшего на Регис III прилетает технологический близнец «Кондора» — лайнер «Непобедимый» высотой с 18-этажный дом, имеющий на борту самое мощное оружие и способы защиты от любой угрозы во всём разумном космосе. Дальнейшее — морально жесточайшая и, в целом, фатальная хроника экспедиции. В игре же мы только будем слышать о существовании «Непобедимого» (а в финале ещё и надеяться на его скорейшее прибытие), в то время как сами станем исследовать таинственную планету от лица оказавшейся средь зловещих дюн астробиологини по имени Ясна. В распоряжении девушки — лишь сканер и карманный телескоп, а дальше, что называется, крутись как можешь — общаясь по рации с находящимся на орбите астрогатором Новиком.

Щекочущее нервы, неторопливое, одаривающее научными знаниями и гипотезами приключение в стиле игры «Firewatch», с кучей роботов и хитроумных механизмов, леденящих кровь находок, веток возможностей личного выбора и, разумеется, противостояний под атмосферный саундтрек Брунона Любаса — такова игра «The Invincible». Мы спустимся в неизведанные недра, заглянем в скафандры мертвецов, опробуем уникальное оружие, вступим в сражение с неуправляемой инопланетной стихией — не забывая земного сарказма и не особо, что интересно, разлучаясь с литературным первоисточником (честь и хвала разработчикам и сценаристам). Потрясающий визуальный ряд, погружающий в безнадёжный и непобедимый мир описанной Лемом некроэволюции, порождает в сознании неизбежные философские аналогии со всем происходящим ныне, с нами, здесь и сейчас.

Если в будущем магнитные поля пощадят наш разум, возможно, мы вспомним, каково же оно было — спасение. Пока же в память врезалась сама игра — на основе легендарного и кричаще-предостерегающего произведения.

Временами правдивая история

Третий и заключительный, в силу известных обстоятельств, сезон американского комедийно-драматического сериала «Великая» (The Great) явил в финале вишенку на торте — ну где и когда бы ещё нам предоставилась возможность лицезреть молодую и пышущую энергией императрицу Екатерину Вторую, триумфально отплясывающую под сногсшибательный хит AC/DC «You shook me all night long»?.. Видимо, в той самой вселенной, где в блещущих золотом хоромах русских царей нет-нет да и покажется из-за угла какой-нибудь (скорее всего, изрядно смуглокожий) граф Брежнев, лейтенант Бухарин, астроном Шостакович или — где наша не пропадала? — доктор Чехов... Самозабвенная Мэри Эль Фэннинг — роль молодой розовощёкой Екатерины, постигающей на собственном опыте подлинную суть абсолютной власти и хилый фидбэк просветительских идей в воинственно-патриархальной России XVIII столетия, украсила фильмографию 25-летней актрисы. С интересом ожидаю увидеть девушку в ином амплуа в новейшей, военно-драматической картине «Соловей».

Сериал «Великая», впервые представленный зрителю в мае 2020-го и вынужденно завершённый в мае текущего года — совсем не тот жанровый курьёз, каким он, в принципе, может показаться при поверхностном или предвзятом ознакомлении. За ширмой эксцентрики и жестокого абсурда, всепоглощающего стёба и гротеска в приблизительных исторических декорациях (всем имеющим претензии к упомянутой «смуглокожести» екатерининских дворян, солдат и крестьян — улыбчивый привет от Вуди Аллена, снявшего «Любовь и смерть» ещё, кажется, в середине 70-х) пульсируют совсем не шуточные, а порой и накрывающие ледяным ужасом смыслы и отголоски. Эффект работает как искромётный анекдот, услышанный на пыточном колесе.

Съёмки проходили в Италии и Англии — отсюда, собственно, и целая плеяда принявших участие в проекте британских актёров. Ну, а оценить по достоинству крутой сатирический mess age сериала смогут не только российские зрители (рекомендую, кстати, смотреть в атмосферном дубляже команды LostFilm, где на каждый «фак!» — свой «едрить!») — ибо в этой «временами правдивой истории» (так нас на всякий случай уведомляют перед каждым из тридцати эпизодов) «перепало», что называется, всем. Русские, шведы, немцы, англичане, американцы — далее по списку.

Январь 1744 года — в этой стартовой точке Тони Макнамара, создатель сериала, знакомит зрителей со своими героями. В первую очередь это преисполненная надежд и крылатых помыслов юная принцесса Софья, приехавшая в Россию из Германии, чтоб в год своего 16-летия обвенчаться с Петром Третьим (его роль ярчайше сыграл талантливый британский актёр Николас Холт). Также мы лицезреем целый двор изрядно обобщённых персонажей, за каждым из которых — то или иное сословие или говорливое (я бы даже сказал — ого-го какое говорливое) скопище прототипов, действующих в англоязычном оригинале под полукарнавальными, чуть ли не ярмарочными прозвищами. Есть, к примеру, не по эпохе и окружению трезвомыслящий и утончённый граф Орло (олицетворяющий, едва ли не в целом, фаворитизм), есть блистательно сыгранный Адамом Годли архиепископ Самса (некий православный иерарх, коего в оригинале кличут Арчи, а в здешней озвучке — Писькой), есть превосходящий русскостью многих русских генерал Велементов (браво, Дуглас Ходж!), есть до озноба инфернальный доктор Винодел в исполнении Джулиана Бэрретта. Есть целая армия двойников Петра Третьего (самого похожего и живучего зовут Емельян Пугачёв, и он также, не менее мастерски, сыгран Николасом Холтом), есть некая опекающая царя его тётя Елизавета — дама весьма прогрессивных взглядов (нам вряд ли стоит отождествлять её с Елизаветой Петровной, отождествления здесь, пожалуй, слишком далеко заведут) в исполнении харизматичной австралийской актрисы Белинды Бромилоу. И ещё — целая вереница колоритнейших персон, наблюдать за которыми и слушать, о чём они рассуждают — без горького смеха, а порой и без восторженных слёз, совершенно невозможно. Ох уж эти Брежневы, Ростовы да Смольные, толкающиеся локтями в очереди к палачу на пытки...

Непосредственно историческая подоплёка, при всех условностях — вполне прослеживается, пусть и контурно. Излагается всё, отмечу по ощущениям, явно с оглядкой на труды польско-французского историка Казимира Валишевского (уж точно не брались в расчёт исторические очерки Сергея Алексеева или Валентина Пикуля, читателям которых тот же «Роман императрицы» было проще достать где-нибудь среди кратеров Луны). Скорее всего, не обошлось и без известного всей современной Европе разнузданного немецкого фильма 1983 года — иначе не было бы так много назойливых реплик в направлении «четвёртой стены» про того самого коня. А вот главный авторский приём, использованный режиссёром — перемещает сценарные ходы в гораздо более осмысленную плоскость, нежели кажется поначалу. И тогда дурашливая клоунада вдруг уступает место глубоко драматическим эпизодам. И герои плачут или страдают — вместе с нами, вовлечёнными в их, оказывается, не столь уж беспроблемные, хоть и придуманные сценаристом жизни. Что же мы видим, принимая столь щедрый контрастный душ?

Мы видим — череду вполне реальных событий, показанных во всей их необъятной абсурдности, воплощённых и преломлённых, по моему мнению, как бы внутри сознания не особо искушённых жизнью главных героев — Екатерины и Петра. Это сознание нежной, готовой к компромиссам приезжей аристократки, воспитанной на трудах Вольтера и Руссо, готовой даже, если вспоминать компетентные источники, подхватить воспаление лёгких — ускоренно изучая ночами в холодной библиотеке русский язык. И — оказавшейся здесь наедине с вековечной хтонью и совершенно диким, животным, чуждым науке и не вмещающимся в голову укладом. И это сознание не имевшего, по сути, детства, так и не повзрослевшего сына Петра Первого, вынужденного существовать в давящей на него родительской тени — посреди комплексов, иллюзий и услужливо представляющих интимные места лизоблюдов. В итоге, этим самым обобщённым зрением постоянно меняющихся и — от серии к серии — взрослеющих героев, мы и видим всю хронику пути. Это путь личностных кризисов, граней родительства, космического одиночества, семейных драм, скрытых от посторонних глаз (а как правило, и не таких уж скрытых), вялотекущих дворцовых переворотов, военных конфликтов, подковёрных интриг, народных восстаний, слёз и улыбок, попыток привнести в допотопный уклад ростки европейского просвещения, борьбы с хаосом собственных страхов, доставшихся в наследство войн, скелетов (зачёркнуто) эпидемий в шкафу, мёртвой трясиной мракобесия. Ещё крепко задумаешься, что из перечисленного — неистребимей.

В причудливом мире пылкого сознания Екатерины — и философ Вольтер деловито живёт прямо во дворце, только свистни (ещё бы ему там не жить, он эту голову и не покидал), и смутьян Пугачёв — где-то там, на бескрайних просторах империи — общается с крестьянами исключительно в режиме европейского политика, выходя на сцену как в предвыборном туре. И первая поездка на войну — как выезд на пышный пикник с обозом пирожных для разорванных в клочья солдат (как же, чёрт возьми, точен и красноречив пятый эпизод первого сезона — «Война и рвота»). И не желающий никаких перемен народ с его — чуть что — факелами да вилами — страшнее любого оспенного поветрия.

Сериал и смешит, и пугает, есть в нём что-то от Гоголя и Салтыкова-Щедрина. Некая точно пойманная нота нашего коллективного сознания и ментального опыта. Как будто всё было подсмотрено и угадано заранее — чего стоит одно только исследование инфантилизма и незрелости: дети в сериале живут взрослой жизнью, а взрослые, даже при принятии государственных решений, руководствуются абсолютно детскими резонами и комплексами. Всё привычно, одним словом.

Две приглашенные звезды, Джиллиан Андерсон в роли матери главной героини, и Джейсон Айзекс в роли Петра Первого — настоящий подарок зрителям, кому покажется мало и без того прекрасных актёрских работ.

Это кино по-настоящему затягивает: скажу по себе, начавшему просмотр в весьма придирчивом настроении и посмотревшем в итоге все три сезона на одном восторженном дыхании. Нетривиальный, дерзкий, созвучный современности, остроумный, сексуально раскрепощённый, в меру безумный и художественно ценный (и цельный) сериал — про нечто, мерцающее в глубине всех нас.

Настольный бум: «Ночной парад сотни ёкаев»

С большим воодушевлением опробовали относительно новую (2020 г.) и очень динамичную настольную игру Луи Брюэ — «Ночной парад сотни ёкаев». Релиз с набором дополнений буквально в эти дни появился на отечественном рынке благодаря локализации издательства Board Zeppelin, а сам автор является ещё и художником своего детища — что в подобных случаях вызывает у меня дополнительное восхищение.

Игра, как и полюбившаяся нам «IKI» (о которой прежде рассказывал здесь) дышит японским колоритом: в ней кланы давно забытых полубогов вступают в противоборство, призывая из мира духов разномастных сверхъественных существ — ёкаев. С помощью этих оголтелых чудищ, шествующих по ночным островам сногсшибательным парадом в поисках душ простых смертных, есть шанс занять Огненный трон куда-то запропастившегося короля ёкаев и добиться от смертных возведения святилищ в свою честь. Кто набрал в загребущие лапки побольше самых помпезных почестей — тот, собственно, и одержит верх.

«Ночной парад...» согревает сердце симпатичным дизайном и, вдобавок, имеет достаточно простые правила. В самом начале выкладывается игровое поле: жетон Огненного острова по центру и примыкающие к нему в произвольном порядке жетоны трёх типов соседних островов: лесные, земляные и водные. Собственно, означенная территория и будет являться полем нашего метафизического противостояния. Каждый игрок выбирает себе тот или иной клан — в базовом наборе это охочие до талисманов лягушки-гаманоке, полагающиеся на физическую силу мишки-оникума, шныряющие то и дело с острова на остров котики-нэкомата и особо преуспевающие в вызове духов лисички-ногицунэ. В доступных дополнениях существ ещё больше.

Мир духов, откуда нам предстоит призывать рекрутов-ёкаев, представляет собой три колоды карт, выложенных в ряд по категориям и, скажем так, мере крутизны. Также каждый участник, случайным образом вытянув себе карту скрытых целей, выкладывает перед собой, друг под другом, три жетона свитков разного цвета — с уже имеющимися, стартовыми картами ёкаев. Это движок: три трека наших «ёкайских парадов», которые мы, по одному за раунд, станем активизировать по своим тактическим соображениям (выбор падает лишь на два из трёх, исключая предыдущий). Механика игры связывает карты ёкаев с жетонами игрового поля, которые так манят и влекут наши десять фишек в виде няшных зверьков выбранного клана. На острова, к слову, можно не только приплывать, взбираться и под них подкапываться, но и атаковать там фишки противника, делать неуязвимее собственные фишки, а ещё неоднократно перемещаться с одного куска суши на другой. Всё зависит от смекалки и тактического выбора игрока.

Каждый раунд проходит в три фазы: ночной парад, призыв ёкаев и высвобождение энергии душ. В игре, кстати, очень интересно продуман процесс ротации жетонов — когда энергия, заключённая в ценных талисманах, по умолчанию стремительно искажается и превращается в негативную, отчего нам в конце хода приходится сразу после найма новых ёкаев обменивать эти ценности на жетоны душ. Души в этой игре, ясное дело, являются очень востребованным ресурсом, но работают они в связке с магическим талисманом — который ещё, постарайся, добудь.

На жетоне каждого острова указан цвет одной из стихий (это один из трёх треков нашего парада, постоянно растущего и укрепляющегося по мере вызова в физический мир новых ёкаев), а также количество фишек, которого будет достаточно для полного контроля — в результате чего нас, не в меру «понаехавших», люди усмиряют святилищем и, воздвигнув внушительную торию, почётно спроваживают с занятого острова. И мы снова продолжаем зверьковые набеги.

Когда на поле у одного из игроков выставлены пять торий цвета его клана, это триггер финала. Проводится подсчёт набранных очков — и победитель восседает на Огненном троне в облике нового короля ёкаев.

Мы поиграли в базовую версию за разные кланы, при этом я, дважды в ущерб призовым очкам, взялся испробовать не самые очевидные тактические варианты. Уступать в призовых почестях тоже было весело, особенно когда вся моя стая котов-нэкомата дружно и сломя голову оккупировала Огненный остров. На каждую игру уходит не больше часа — при самом неторопливом, как в нашем случае, подходе.

Критиковать игру особенно не за что. При желании можно посетовать на не вполне отредактированные правила в русском переводе, но это мелочи по сравнению с безусловным удовольствием, получаемым в процессе. Доступные правила, интересные и не дающие скучать механики, славный дизайн, весёлые и вместе с тем жуткие персонажи, мифологический этноколорит — тут одни плюсы. Дополнения на очереди.

ПОДРОБНЕЕ ОБ ИГРЕ

ВИДЕООБЗОР ИГРЫ