Наверное, мало есть на свете людей, настолько скептически настроенных к экранизациям, как я. Речь при этом не только о российском киносегменте: достойно визуализировать словесную ткань, из которой каждый читатель создаёт у себя в голове собственную проекцию — крайне трудно. Многие творцы пресловутой фабрики грёз на этом спотыкались. В случае с фильмом Михаила Локшина всё случилось иначе — поскольку фильм (который мы ждали несколько лет под изначально заявленным названием «Воланд») дерзко и уверенно разрушил химеры стереотипов и предстал, как по мне, подлинным шедевром международного уровня.
У новейшей киноадаптации «Мастера и Маргариты» был трудный путь к зрителю — ну а какие могли быть варианты, если речь о воплощении, по сути, самого мистического и ментально значимого романа русской литературы минувшего века? Это новое пространственное явление книги намоленной, книги, любимой пламенно и навсегда миллионами сердец. Но вот, мы вышли январским вечером из кинозала с глазами, полными благодарных искр — и как-то вмиг, посреди тающих от плюсовой оттепели сугробов, истончились, потускнели в памяти хоть и динамичная, но слишком ретроградная картина Юрия Кары, и уж тем более сериальный сатирический капустник Владимира Бортко. А ещё, безусловно, мне невольно вспомнилась грандиозная 4-часовая постановка Валерия Беляковича во МХАТе имени Горького, которую мы вкушали в сентябре далёкого 2009-го — но это, всё же, сильно альтернативный угол зрения, хоть мхатовский спектакль и оставил тогда по-своему тёплый след.
Возвращаясь к новому кино, крайне трудно перевести эмоции в плоскость внятных формулировок. К слову, мы наблюдали полное отсутствие рекламы этого небывалого по всем критериям фильма не только на подступах к кинотеатру, но и где бы то ни было. Фильм, на мой взгляд, явил связь времён на самых тонких, едва различаемых и кусающихся электричеством слоях. Хотя витиеватостей и иносказаний в картине нет, всё сказано в лоб — и лишь дурак не поймёт, о чём речь. Всё настолько по-живому пронизано и куражной ненавистью, и безоглядной любовью, что бомбический сценарий Романа Кантора — с этим одномоментным присутствием героев сразу в нескольких мирах, с наслоением булгаковских строчек и черновиков, с филигранной отделкой хрестоматийных и знакомых любому читающему по-русски этюдов — сам этот сценарий становится дополнительно работающим элементом. В этой пузырящейся столетиями и архетипами алхимии, вполне в духе столь ценимого Булгаковым «Фауста», не менее важен визуальный элемент. Футуристический ампир сталинской Москвы с парадами физкультурников и Лениным-демиургом, гранитно возвышающимся над перекопанными площадями и зловеще фундаментальной, поглотившей, кажется, целый мегаполис психиатрической клиникой, в которой отрешённо отходят от очередного электрошока неблагонадёжные инакомыслящие — и как же чертовски много из там тлеет, в этой «исправительной» левиафановой пасти. Кровоточащий призывными лозунгами облик утопического рая, вспомнилось воландово: «Что бы делало твоё добро, если бы не существовало зла»... Арбатский подвал Мастера, ставший героям их временным укрытием и роковым любовным альковом. Театр варьете, «нехорошая квартира», иные московские локации и, конечно же, дворец Ирода в день казни Иешуа Га-Ноцри — всё словно окутано сновидческой, дурманной и опустошающей дымкой вневременного, тоталитарного морока, в котором «внезапно смертные» люди пытаются совладать, договориться со своими душами. А за всем внимательно наблюдает око снующего тут и там консультанта-визитёра, чьё имя то и дело проступает в виде литеры W — то в логотипе метрополитена, перевёрнуто отразившемся в луже, то в вывернутой шапочке Мастера с монограммой, любовно вышитой руками его возлюбленной. Немецкий актёр Аугуст Диль, знакомый нам ещё по «Бесславным ублюдкам», в роли Воланда безгранично потрясающ.
На первом же плане — знакомые нам, фактически родные и не знающие забвения герои этой нетленной истории. Пазлы сцен перемешаны или изъяты без ущерба (эстетски хотелось бы, конечно, чуть больше Великого бала), реплики звучат не всегда булгаковские, что, на мой взгляд, в данном сценарном решении — в плюс. Не стану перечислять имена актёрского ансамбля, отмечу всецело уникальный звёздный кастинг и абсолютно добросовестный вклад всех участников проекта. Впервые — настолько инфернальный Воланд и его свита (Фагот-Колокольников так вкуснейше шлёт привет Тодду Филлипсу, что захотелось снова пересмотреть «Джокера»). Впервые за всю историю — живой, всамделишный Кот Бегемот (дождались!). Впервые — настолько откровенная интерпретация магического преображения Маргариты. Удачный приём — большое количество авторского текста за кадром, создающего дополнительную возможность понимания писательского ремесла и раскрывающего персонажей. Создатели фильма даже сумели отобразить трансформацию мыслей при создании Мастером его романа, из-за чего утрата рукописи в физическом мире, например, представляется куда болезненнее. Довольно много первоклассной компьютерной графики, но ещё больше — карательной психиатрии, оторванных голов и непошлого эротизма. Ну, и миллиардный бюджет картины, вестимо — тоже нечто новое и, как показала практика, нечто безусловно оправданное.
Этот фильм важен по всем параметрам (как там звучало у Гёте: «воображенье, чувства, ум и страсть, и юмора достаточная доля...»), но главная его сила — в надежде на шанс освобождения от боли и деструктивного морока. Эту надежду физически ощущаешь после просмотра, не говоря о философском аспекте. Пылающая панорама Мордора в финальной сцене — пасхалка сразу всем поколениям. И сквозь все иные месседжи это потрясающее кинополотно транслирует нам старую-добрую истину, что любовь нельзя победить.
P.S. Трейлер перед просмотром напомнил о скором выходе не менее долгожданного фильма «Декабрь» — о трагедии последних дней Сергея Есенина. Что ж, при благоприятном стечении обстоятельств этот проект тоже может стать кинособытием. Следим за афишей.