«Чтение книг – полезная вещь, но опасная, как динамит».
Виктор Цой.
28 лет назад проложил магистраль в бессмертие Виктор Цой. Для моего поколения трагический уход Цоя стал шоком, сравнимым с гибелью Джона Леннона: в одночасье возникла не поддающаяся рубцеванию эмоциональная брешь, а дата 15 августа навсегда приобрела трагический оттенок. Предлагаю поразмышлять над культуртрегерской миссией этого фантастически одарённого рок-музыканта, оставившего нам столько прекрасных, в некоторых случаях даже великих, но, к сожалению, до сих пор недостаточно отрефлексированных современниками песен. Виктор Цой, подобно древнему античному герою, ушёл в самом расцвете сил — и его метафизический и, что особенно важно, незамутнённый контур оказался впечатанным в матрицу Времени. Ни на секунду не претендуя на статус исследователя или интерпретатора творчества Цоя, я просто показываю здесь метод моего персонального восприятия текстов песен группы «Кино», прослушанных с точки зрения мировой литературно-философской традиции. Конечно же, это далеко не всеобъемлющий материал на означенную тему, это просто некий разовый опыт неукротимого и в меру ироничного ума — скажем так. Песни Виктора Цоя, щедро пронизанные понятными каждому архетипами и доступными философскими образами, принято относить к массовой культуре, их без устали исполняют уличные музыканты и берущие первые аккорды на гитаре школьники. Кажется, библиотека — последнее, что приходит в голову рок-фэну при знакомстве с дисками «Кино». Но если начать всерьёз погружаться в это безупречное творческое наследие, неожиданно промелькнут тени Платона, Плутарха и Цицерона, прозвенят отголоски древней восточной поэзии, в подсознании заиграют бликами фрагменты из «Фауста», «Хроник Нарнии» и «Степного волка», а из переворачиваемых ветром страниц мифологических энциклопедий покажутся изображения громовержца Индры и златокудрого Аполлона. Некоторых моментов из числа озвученных мы коснёмся в сегодняшнем очерке. Судите сами:
ТРИ ЧУКОТСКИХ МУДРЕЦА… («Алюминиевые огурцы»): у англичан есть идиома - «Готэмские мудрецы» (Wise Men of Gotham). Когда английский король Иоанн Безземельный решил пожить в окрестностях деревни Готэм, он отправил на разведку послов. Согласно дошедшим до нас документам по землевладению, растерянные послы узрели местных крестьян (очень уж не желавших терпеть короля и его свиту на своей земле) занятыми бог весть чем: те, к примеру, пытались затащить телеги на крышу амбара, или утопить угря в луже воды, или скатить с холма головки сыра – и т.п. Король, ознакомившись с отчётом послов, решил не связываться с идиотами и поставить свой охотничий домик в другом месте, а хитрые крестьяне хвастались по этому поводу: «мы считаем, что больше дураков проходит через Готэм, чем остаётся в нём». Так образ «готэмских мудрецов» ушёл в фольклор, и со временем свёлся к трём потешным готэмцам, героям песенок и потешек. Отечественному читателю хорошо известна адаптация С.Маршака: «Три мудреца в одном тазу пустились по морю в грозу…».
И УМРЁТ АПРЕЛЬ, И РОДИТСЯ ВНОВЬ, И ПРИДЁТ УЖЕ НАВСЕГДА («Апрель»): воспитанным в традициях христианской культуры видится в этой фразе несомненная отсылка к фигуре Иисуса Христа и событиям, описанным в «Новом Завете». А мы для альтернативы вспомним древнеегипетского бога Осириса, воскрешённого богиней Исидой, которая перед тем собрала по всему Египту разбросанные фрагменты его разорванного тела. Или, скажем, возвращение к жизни даосского подвижника Гу Чунь (книга «Лесянь Чжуань» — «Биографии Бессмертных») – и т.п.
В ТОЛПЕ Я КАК ИГОЛКА В СЕНЕ, Я СНОВА ЧЕЛОВЕК БЕЗ ЦЕЛИ… («Бездельник»): вспомним рассказ Эдгара Аллана По «Человек толпы» («The Man of the Crowd»), в котором герой преследовал странного персонажа, передвигавшегося бесцельным маршрутом и чувствовавшем себя нормально лишь находясь в толпе.
В НАШИХ ГЛАЗАХ – ПОТЕРЯННЫЙ РАЙ… («В наших глазах»): здесь имеет место культурологическая отсылка к эпической поэме английского поэта и мыслителя Джона Мильтона «Потерянный рай» («Paradise Lost»).
МЕЖДУ ЗЕМЛЁЙ И НЕБОМ – ВОЙНА! («Война»): каждый из нас может вольно интерпретировать данное высказывание, опираясь на целый ворох философских источников. А мне при прослушивании «Войны» в ассоциативном формате приходит на ум ироничный фрагмент из книги Фридриха Ницше «Так говорил Заратустра»: «Ах, есть так много вещей между небом и землёй, мечтать о которых позволяли себе только поэты! И особенно выше неба: ибо все боги суть сравнения и хитросплетения поэтов!». Ещё тут можно вспомнить, например, многозначную строчку из стихотворения А.Толстого про «натянутые струны между небом и землёй».
И ЕСЛИ ТЕБЕ ВДРУГ НАСКУЧИТ ТВОЙ ЛАСКОВЫЙ СВЕТ, ТЕБЕ НАЙДЁТСЯ МЕСТО У НАС – ДОЖДЯ ХВАТИТ НА ВСЕХ. ПОСМОТРИ НА ЧАСЫ, ПОСМОТРИ НА ПОРТРЕТ НА СТЕНЕ. ПРИСЛУШАЙСЯ: ТАМ, ЗА ОКНОМ, ТЫ УСЛЫШИШЬ НАШ СМЕХ… («Закрой за мной дверь, я ухожу»): вам не приходило в голову, о каком портрете в данном погодном антураже здесь может идти речь? Если задаться целью обратиться к книге Оскара Уайлда «Портрет Дориана Грея», можно наткнуться на любопытную цитату:
«…Полил холодный дождь, и сквозь его туманную завесу тусклый свет уличных фонарей казался жуткомертвенным. Все трактиры уже закрывались, у дверей их стояли кучками мужчины и женщины, неясно видные в темноте. Из одних кабаков вылетали на улицу взрывы грубого хохота, в других пьяные визжали и переругивались. Полулежа в кебе и низко надвинув на лоб шляпу, Дориан Грей равнодушно наблюдал отвратительную изнанку жизни большого города и время от времени повторял про себя слова, сказанные ему лордом Генри в первый день их знакомства: «Лечите душу ощущениями, а ощущения пусть лечит душа». Да, в этом весь секрет! Он, Дориан, часто старался это делать, будет стараться и впредь. Есть притоны для курильщиков опиума, где можно купить забвение. Есть ужасные вертепы, где память о старых грехах можно утопить в безумии новых».
«ГОРОДУ ДВЕ ТЫСЯЧИ ЛЕТ, ПРОЖИТЫХ ПОД СВЕТОМ ЗВЕЗДЫ ПО ИМЕНИ СОЛНЦЕ…» («Звезда по имени Солнце»): из дошедших до нас источников известно, что во время работы над одноимённым альбомом Виктор Цой читал «Диалоги» Платона, а внести в трек-лист песню, давшую в итоге альбому название, пришла фронтмену «Кино» уже в контексте знакомства с содержанием «Диалогов». В этой книге мы можем найти такую цитату:
«…Людям же доказательством того, что звёзды и все их движения обладают умом, надо считать постоянную, длящуюся непостижимо долго, предписанную издревле тождественность их действий. Звёзды не меняют своего направления, не движутся то вверх, то вниз, не делают то одного, то другого, не блуждают и не изменяют своих круговращений. Между тем именно это многих из нас привело к обратному заключению, — будто звёзды не имеют души, раз их действия тождественны и единообразны. За этими безумцами последовала толпа и предположила, что человеческий род обладает разумом и жизнью, коль скоро он находится в движении, род же богов не обладает разумом, раз он всегда одинаково перемещается. Ведь в действительности они вовсе не так малы, как это кажется; напротив, размер каждой из них огромен. Этому стоит верить, так как это достаточно доказано. Безошибочно можно мыслить Солнце, всё в целом, гораздо большим, чем вся в целом Земля. Да и все движущиеся звёзды обладают удивительной величиной».
В КАЖДОМ ИЗ НАС СПИТ ВОЛК, В КАЖДОМ ИЗ НАС СПИТ ЗВЕРЬ. Я СЛЫШУ ЕГО РЫЧАНЬЕ, КОГДА ТАНЦУЮ… («Звёзды останутся здесь»): данный образный пассаж даже без особого напряжения мысли можно понять как явную отсылку к «Степному волку» Германа Гессе (вспомним, как в отеле «Баланс» танцевали под «Томление» Гермина и Гарри, рассуждая о том, что они — дети Дьявола и в каждом человеке живёт не одна, а тысячи душ).
ГОРЕ ТЫ МОЁ ОТ УМА… («Красно-жёлтые дни»): тут понятная и считываемая всеми отсылка к поэме Александра Грибоедова «Горе от ума». Вспомним, кстати, в контексте песни, слова Софьи Фамусовой:
Подумаешь, как счастье своенравно!
Бывает хуже, с рук сойдёт;
Когда ж печальное ничто на ум нейдёт;
Забылись музыкой, и время шло так плавно;
Судьба нас будто берегла;
Ни беспокойства, ни сомненья...
А горе ждёт из-за угла.
И Я ВЕРНУСЬ ДОМОЙ СО ЩИТОМ, А МОЖЕТ БЫТЬ, НА ЩИТЕ… («Красно-жёлтые дни»): это отсылает нас к древнегреческому историку Плутарху и приписываемому ему труду «Изречения спартанских женщин», где есть фраза, давшая позже начало крылатому выражению: «Однажды спартанка, вручая сыну щит, внушала ему: «Или с ним, сын мой, или на нём».
КАК ШАТАЯСЬ, БОЙЦЫ О ТРАВУ ВЫТИРАЛИ МЕЧИ… («Легенда»): помните первую битву Питера в книге Клайва Стэйплза Льюиса «Хроники Нарнии. Лев, колдунья и платяной шкаф»? Уверен, мимо Виктора Цоя эта книга не могла пройти мимо...
«…И тут же с топотом копыт и хлопаньем крыльев самые быстрые из фантастических созданий скрылись в сгущающейся тьме.
Питер, всё ещё не в силах отдышаться, обернулся на голос Аслана и увидел, что тот стоит рядом с ним.
– Ты забыл вытереть меч, – сказал Аслан.
Так оно и было. Питер покраснел, взглянув на блестящее лезвие и увидев на нем волчью кровь. Он наклонился, насухо вытер меч о траву, а затем – о полу своей куртки.
– Дай мне меч и стань на колени, сын Адама и Евы, – сказал Аслан.
Питер выполнил его приказ.
Коснувшись повернутым плашмя лезвием его плеча, Аслан произнес:
– Встаньте, сэр Питер, Гроза Волков. И что бы с вами ни случилось, не забывайте вытирать свой меч».
ЗЁРНА УПАЛИ В ЗЕМЛЮ, ЗЁРНА ПРОСЯТ ДОЖДЯ. ИМ НУЖЕН ДОЖДЬ. РАЗРЕЖЬ МОЮ ГРУДЬ. ПОСМОТРИ МНЕ ВНУТРЬ – ТЫ УВИДИШЬ, ТАМ ВСЁ ГОРИТ ОГНЁМ… («Мама, мы все сошли с ума»): не знаю наверняка, был ли знаком Цой с трудами Карлоса Кастанеды, но данный пассаж чрезвычайно плотно смыкается с образной системой бессмертного мага-антрополога. Есть и другие переклички, но, повторюсь, без точного знания я воздержусь от хаотичных выводов. И, дабы избежать обвинений в праздном буквоедстве, даю здесь лишь намёк на хрестоматийное «Учение дона Хуана».
КРУГОМ ВОДОСТОЧНЫЕ ТРУБЫ ИГРАЮТ… («Моё настроение»): тут вспомним Владимира Маяковского и его вневременное стихотворение «А вы смогли бы?» (1913):
Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочёл я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?
ЗДЕСЬ НЕ ПОНЯТНО, ГДЕ ЛИЦО, А ГДЕ РЫЛО… («Нам с тобой»): друзья, здесь я предлагаю вспомнить слова Городничего в «Ревизоре» Н.В.Гоголя: «Вот когда зарезал, так зарезал! Убит, убит, совсем убит! Ничего не вижу. Вижу какие-то свиные рыла вместо лиц, а больше ничего...»
Я ПОЛЦАРСТВА ОТДАМ ЗА КОНЯ…. («Невесёлая песня»): фраза «Коня! Коня! Полцарства за коня!» — из вольного русского перевода трагедии У.Шекспира «Король Ричард III», сделанного актёром Яковом Григорьевичем Брянским. Не все, кстати, знают, что в оригинальном тексте Шекспира король, потерявший в решительном сражении коня, готов отдать за нового коня всё царство целиком («A horse, a horse! My kingdom for a horse!»). Исследование данного эптонима — по ссылке.
МЫ СИДИМ У РАЗБИТЫХ КОРЫТ… («Невесёлая песня»): тут каждому ежу понятно — это отсылка к «Сказке о рыбаке и рыбке» А.С.Пушкина:
Глядь: опять перед ним землянка;
На пороге сидит его старуха,
А перед нею разбитое корыто.
И НИКТО НЕ ХОТЕЛ БЫТЬ ВИНОВАТЫМ БЕЗ ВИНА… («Пачка сигарет»): фраза с изменённым смыслом, подсознательно отсылавшая советских и постсоветских слушателей к пьесе А.Н.Островского «Без вины виноватые».
И НИКТО НЕ ХОТЕЛ РУКАМИ ЖАР ЗАГРЕБАТЬ… («Пачка сигарет»): расхожая крылатая фраза, имеющая в корневой системе высказывание Апулея (правда, русский переводчик щедро добавил в неё жару) и звучащая, к примеру, из уст Фауста в великой философско-мистической драме Иоганна Вольфганга Гёте:
Так врали новичкам жрецы мистерий,
В святилище им преграждая вход,
Но предо мною ты, наоборот,
Услужливо распахиваешь двери
И посылаешь в капище пустот,
Чтоб с помощью изученных заклятий
Руками загребал тебе я жар.
ЕСЛИ ЕСТЬ ТЬМА, ДОЛЖЕН БЫТЬ СВЕТ («Песня без слов»): фраза, отсылающая к Новому Завету («Евангелие от Иоанна»), где: «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его». Также может отсылать рождённого в СССР читателя и слушателя к драме Л.Н.Толстого «И свет во тьме светит».
ЗАМЁРЗШИЕ ПАЛЬЦЫ ЛОМАЮТ СПИЧКИ, ОТ КОТОРЫХ ЗАЖГУТСЯ КОСТРЫ… («Попробуй спеть вместе со мной»): явная отсылка к написанному в Читинском остроге стихотворению поэта-декабриста Александра Одоевского «Струн вещих пламенные звуки» (1828 г.) с крылатой строчкой «Наш скорбный труд не пропадёт, из искры возгорится пламя». В контексте ломания спичек можно рассматривать как образно-смысловую отсылку к фантастической повести Юрия Томина (см. дальше примечание к песне «Хочу перемен»).
Я СМОТРЮ В НОЧЬ – Я ВИЖУ, ЧТО НОЧЬ ТЕМНА… («Прогулка романтика»): друзья, не знаю, как вы, но я всегда был склонен видеть здесь отблеск стихотворения Александра Блока, где:
Пусть светит месяц — ночь темна.
Пусть жизнь приносит людям счастье, —
В моей душе любви весна
Не сменит бурного ненастья.
Ночь распростерлась надо мной
И отвечает мёртвым взглядом
На тусклый взор души больной,
Облитой острым, сладким ядом.
ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ СВЕТ ПРОДОЛЖАЕТ НАШ ДЕНЬ, И КОРОБКА ОТ СПИЧЕК ПУСТА… / …И ВДРУГ НАМ СТАНОВИТСЯ СТРАШНО ЧТО-ТО МЕНЯТЬ («Хочу перемен»): – с некоторых пор эта широко популярная и, казалось бы, ясная как день песня ассоциируется у меня с сюжетной линией сказочно-фантастической повести Юрия Томина «Шёл по городу волшебник», написанной в 1963 году. Все эту книгу наверняка прекрасно помнят, но, на всякий случай, давайте пробежимся по сюжету: эта история о приключениях ленинградского школьника Толика Рыжкова, волею случая встретившего в глухом дворе злого волшебника в образе мальчика с голубыми глазами. У волшебника, как видит Толик, явная связь со спичками. Толик спасся бегством, невзначай прикарманив один спичечный коробок, и вскоре выяснил, что спички те волшебные: переломишь одну такую — исполняется желание. Как мы помним, всё это Толику пошло не впрок. Разозлившийся Волшебник находит Толика и забирает его, а вместе с ним подвернувшихся под руку приятеля Мишку с собакой Майдой, в некий параллельный мир островного типа, который называется Вчерашний День. На острове — отсутствие людей и сплошь развлечения, которые не приносят радости. Друзей разлучают, а к Толику приставлен робот Балбес, которым парень вскоре научился манипулировать, узнав, что тот не может причинить ему боль. Выясняется, что этот мир отделён от реальности Чертой, и если приблизиться к ней на рассвете, можно её пересечь. Далее друзья пытаются друг друга найти и вырваться за пресловутую Черту, устроив гонки на катере, спасаясь от волшебника и прислуживающего ему робота (один из впечатляющих моментов — современный Ленинград, показавшийся пацанам на миг из-под морока Вчерашнего Дня).
После чудесного возвращения в свой мир Толик понимает, что прежнее его колдовство до сих пор в силе, и это очень фигово. А самое фиговое — нет больше спичек («коробка от спичек пуста...»). Всё же, Толик находит одну спичку, упавшую за спинку дивана. Помните последнее желание парня? — Ничего мне не надо. Пускай всё будет как раньше. И у Мишки — тоже. «И вдруг нам становится страшно что-то менять»... Что-то такое, всё-таки, есть в этом причудливом ассоциативном пересечении. Читал ли Виктор Цой повесть, видел ли фильм? Бог весть, но незримые магистрали снова отчётливо пересеклись в неких неосязаемых мирах.
Что ж, вот такое путешествие получилось. Завершу цитатой из упоминавшегося выше Кастанеды: «Люди легко обманываются. Они поют чужие песни, даже не зная, о чём поют». Мы не знаем, какой образ, книга или фраза лежали в основе той или иной песни Виктора Цоя или любого другого творца. Это, собственно, и незачем знать — магия песен работает вне источников и концепций. Но мы можем попробовать нащупать проступающую сквозь эти песни суть мироздания, постоянно ускользающую от нас. И стать более чуткими к поступающим сигналам.
© Игорь Шамарин, 14-15.08.2018 г.
