Стивен Хёрд прежде был известен как автор монографии «Руководство для учёных по писательскому мастерству: как писать проще и эффективнее на протяжении всей вашей научной карьеры». По всей видимости, тезисы «Руководства» автору понадобилось подкрепить зримым примером — благодаря чему Хёрд написал и выпустил занимательное исследование в жанре научпоп, получившее броское, если не сказать вычурное, название (не читал «Руководство», но так и вижу один из его пунктов: КОЛЛЕГИ, ДАВАЙТЕ КНИГАМ БРОСКИЕ НАЗВАНИЯ!) — «Усоногий рак Чарльза Дарвина и паук Дэвида Боуи: Как научные названия воспевают авантюристов, героев и даже нескольких негодяев». Не без интереса погрузился я в данное исследование — и был немало удивлён уже с самых первых страниц, на которых автор поведал, насколько малая часть из миллионного массива существующих на Земле видов живых существ названа и, соответственно, изучена человечеством.
Известно, что сейчас на нашей планете можно встретить от 3 до 100 миллионов видов — при этом, научные названия на данный момент имеют лишь полтора миллиона. Скажем, из полумиллиона существующих видов растений названо лишь 400 тысяч, из двух миллионов видов насекомых — названо менее миллиона, и так далее. В предисловии к книге автор проводит кропотливый исторический экскурс — рассказывая, как люди издревле систематизировали окружающую природу и давали названия организмам. От 200 видов лекарственных растений, перечисленных в вавилонских глиняных табличках и китайского «Трактата о лекарственных средствах» с содержащимися в нём сведениями о 365 видах растений — к библейским текстам и к описаниям сотен животных и растений в трудах Аристотеля, Теофраста, Диоскорида и Плиния Старшего — и далее, уже к трактатам XVII века, охватывающим десятки тысяч обнаруженных к тому времени видов с присвоенными им мало что громоздкими, да ещё и трёхэтажно-описательными латинскими наименованиями.
Учёным становилось всё сложнее работать, пребывая в вечно разрастающемся хаосе, и только в XVIII веке, благодаря шведскому ботанику Карлу Линнею, стало, наконец, возможным методично присваивать видам биноминальные наименования (состоящие из двух латинских слов, включающие в себя род и вид) — метод, который, будучи отшлифованным, осуществил революцию в научном мире и заложил основу современной научной таксономической номенклатуре. Начиная с эпохи Линнея каждый первооткрыватель получил возможность творчески реализоваться, присвоив любому доселе неизвестному существу или растению то или иное имя исходя из собственных воззрений, пристрастий или, скажем, испепеляющего душу чувства мести — в рамках заданного канона.
Окошко во внутренний мир людей науки — так автор книги называет свой экскурс по самым необычным и порой скандальным фактам, связанным с историей того или иного названия. В самом деле, приведённых в этом исследовании историй вполне хватит, чтобы мы смогли разглядеть в учёных самых простых людей — с их слабостями, моральными заблуждениями, пороками и трогательным романтизмом.
Книга имеет изюминку — сквозную интригу (Хёрд, насколько я вижу, не чужд концептуализма) — впрочем, весьма нехитрую. А основная часть — более чем содержательные тематические главы, в которых автор то предстаёт эдаким неспешным Жюлем Верном, погружая читателя в атмосферу непридуманных приключений и исторических событий (самые вкусные главы, одна только история Ричарда Спруса, любителя мхов, стоит целого романа), то вдруг примеряет облик падкого на сенсации сетевого журналиста — чьим арсеналом является перечисленный через запятую набор вызывающих иронию (главным образом) фактов. Ведь в честь кого только не называют учёные со времён Линнея и Дарвина зафиксированных ими представителей живой природы — от звёзд шоу-бизнеса, одиозных политиков и литературных героев до собственных жён, детей, любовников, коренных народов Земли, почитаемых или чем-то насоливших коллег, а то и (официально не запрещено) самих себя. Книга рассматривает всевозможные аспекты — от этических до сугубо функциональных и утилитарных, что в итоге оставляет вполне целостное ощущение.
Во всяком случае, не остаётся вопросов о том, с какой радости невзрачный безглазый жучок из пещер Словении носит имя нацистского диктатора, особым образом окрашенный слепень славит в веках певицу Бьонсе, а один из видов жужелиц — Арнольда Шварценеггера.
Конечно, данное исследование можно при желании упрекнуть в не в меру раздутой сенсационности — но с заявленной целью автор, безусловно, справился. И чем большее число читателей книга заставит обратить взор к окружающему нас природному разнообразию, достойному бережного и трепетного отношения — тем лучше.