Вот зарекался же смотреть российские фильмы про творческую интеллигенцию, все эти нелепые наши, прости Господи, байопики. Да, у нас порой неплохо снимают про сталинских палачей и воров, НКВД-шников и членов Палитбюро ЦК КПСС. А как возьмутся за «адовы мучения шницелей в треклятом Совке» — всё, сразу свет туши. Потратил, вот, два часа на просмотр щедро разрекламированного в определённых кругах «Довлатова». И таки что я имею вам сказать по итогу? Я потерял улыбку и не знаю, где искать. Это ж надо было снять и выпустить такое фуфло про хорошего дядьку Сергея Донатовича Довлатова.
Все герои в фильме будто глухие, норовят каждую фразу непременно тут же повторить, а каждую нехитрую мысль выразить по нескольку раз за разговор. Разговаривают книжными фразами, кстати, всё равно что читают по бумажке — даже дети. Сами фразы никто не договаривает до конца, с дикцией полный провал (а мы смотрели в качественной High-Definition версии, к слову). Юмор натянутый и какой-то мутный, оскоминный. Актёры — никакие, не знают что и к чему играют.
Режиссёр Герман-младший будто бы пародирует стиль отца в самых поверхостных проявлениях, не спасает даже перекинутый мостик к последнему шедевру АГС — упоминаемые вскользь братья Стругацкие и мелькающий в дверном косяке «саксофон Руматы».
Действие картины — ноябрьская неделя 1971 года, то есть, насколько мы знаем, самое преддверие отъезда писателя в Эстонию, где Довлатов кочегарил в котельной и попутно работал в местных газетах. Показан Донатыч каким-то нелепым увальнем, не умеющим (именно не умеющим, а не не желающим) пойти на малейший компромисс ради собственного же блага, при этом ему позарез нужно официально напечататься и купить дочери дефицитную куклу, а пойти ради этого встать к какому-нибудь станку или к конвейеру той же фабрики игрушек гордость, стало быть, не позволяет. Ленинградская интеллигенция, вообще богема, показана отвратительно, отталкивающе — будто в подтверждение самых анекдотических стереотипов. То же и с простым народом (он, вестимо, исключительно сер и беспросветен), то же и с антуражем времени.
В общем, фильм вышел по-Бродскому: вместо «его глаза, как бирюза» получилось «его глаза, как тормоза». Нисходящая метафора, да.