Эмили Дикинсон после своей смерти была названа величайшей американской поэтессой всех времён. Она умерла в 1886 году в возрасте 55 лет, опубликовав при жизни 7 стихотворений (некоторые исследователи сходятся на цифре 10). Первый сборник стихов Эмили Дикинсон увидел свет спустя четыре года после её смерти, и в дальнейшем публикации уже не прекращались, ведь за свою жизнь Дикинсон сочинила 1800 (!) стихотворений. Имя Эмили Дикинсон, конечно же, неспроста упоминают герои нового фильма Джима Джармуша «Патерсон» — этой истории о склонном к поэтическому творчеству, но отказывающему себе в амбициях водителе автобуса из города Патерсон — города в Нью-Джерси, воспетого некогда другим великим американцем по имени Уильям Карлос Уильямс (враче, писавшим по ночам авангардные стихи об окружающей повседневности).
У водителя автобуса (тёзке города, а стало быть, у некоего нарицательного олицетворения человека из народа, такого, как вы и я) есть ежедневно ищущая себя девушка по имени Лора и бульдог Марвин, и их жизнь — бесконечная сансара в духе истории про День сурка. Никакой претенциозности. Ничего сверхъестественного. У главного героя нет даже мобильного телефона, а в почтовом ящике на лужайке возле дома — никаких писем, даже спама. Семь дней, как братья-близнецы — от пробуждения в постели до вечерней прогулки с собакой и бокала пива в местном баре, семь дней — в словах, размышлениях, шагах. И вроде, можно подумать, что всё чин чинарём (есть в фильме пара механиков Зелёных, по сравнению с проблемами которых наш водитель — вполне счастливый человек), и утренние поцелуи греют, и стихи вылезают буквально из каждой спичечной коробки, но только не от каждой спички зажигаются (по Цою) костры, и что-то явно не так в жизни героя Джармуша. Спички рассыпаются, стихи в тетрадке всё больше заменяют Патерсону реальную жизнь, и даже случайно встреченная школьница, пишущая стихи про «вода-пад» (реинкарнация Эмили Дикинсон, sic!), способна заинтересовать его куда больше, нежели полная амбиций и творческой энергии сексапильная молодая жена (иранская актриса Гольшифте Фарахани, которую мы ещё увидим в конце мая в новых «Пиратах Карибского моря»), а фотки короля панк-рока Игги Попа и комика Лу Костелло на стене за барной стойкой или беседа подростков в автобусе об итальянском анархисте Гаэтано Бреши вызывают больше интереса, нежели первые выученные Лорой аккорды на гитаре «Esteban» или приготовленные ею пирожные.
День за днём — и вот уже герои оказываются в кинотеатре, выбрав для просмотра первую экранизацию «Острова доктора Моро» — фильм с кричащим в нашем случае названием «Остров потерянных душ». Собственно, Джармуш спокойно мог бы дать своему фильму то же самое название, ведь фильм этот — об одиночестве, и я бы даже сказал — об ужасе одиночества. Одиночество на многолюдной улице, одиночество в супружеской постели, одиночество в заполненном хмельными посетителями баре. Одиночество в мире, не предусматривающем одиночества. Сцена, когда главный герой в ступоре сидит над изжёванными его же псом страницами заветной поэтической тетрадки — это и есть картинка экзистенциального краха. Закономерный, продиктованный логикой событий итог. И знаковая, многозначительная фраза: «Я тебя не люблю, Марвин». Фраза, которую, на самом деле, Патерсон мог бы сказать не только собственной собаке, но и любому вокруг.
В финале картины японец-турист, фанат Уильяма Карлоса Уильямса, дарует созерцающему водопад Патерсону новую жизнь, которую олицетворяет...чистая тетрадь. Но нужна ли песня рыбе — вопрос, на который герою ещё только предстоит ответить. Колесо сансары делает оборот, на календаре снова понедельник. Но гипотетическая лаборатория доктора Моро не предана огню, и спасению с острова потерянных душ радоваться пока рано. Я бы посмотрел продолжение, хотя — sapienti sat.