В девяносто девятом столетье зимы
Тень на ветках-крюках принесла его в мир.
Кочевая луна освещала холмы,
Кочевая луна говорила с людьми.

Он сидел к ней спиною, и тлела спина,
И мутило от звона небесных монет;
Нет, не с ним говорила той ночью луна
И не в нём, отражённый, пульсировал свет.

В девяносто девятом столетье зимы
Тень его оживила под пение вьюг.
Он смотрел не глазами, осколками тьмы
На звериную кровь – ту, что капала с рук.

Ненасытным созвездиям верность храня,
Он скользил по судьбе как по тонкой игле.
И к кострам подходил с правом брата огня,
По утрам просыпаясь на тёплой золе.

Души-мыши гнездились в его бороде,
Души-птицы садились ему на плечо.
Он на нитку нанизывал отблеск людей,
Провожая в дорогу кого-то ещё.

Постоянный мотив в мельтешении лиц.
Беспросветно растянутый эпизод
С повтореньем качающихся верениц,
Уходящих сквозь пазори в горизонт.

Время красных ворон, время пёстрой чумы,
Время смерти времён… Он всё знал наперёд,
В девяносто девятом столетье зимы
Звёздным псам возвращая ещё один год.

23 марта 2019 г.

Иллюстрация: Юрий Калашников (2012).