В этой главе — самые повлиявшие на меня книги советского детства. Двигаться будем по хронологии, как и с античными авторами. Соответственно, первый лакомый артефакт означенной эпохи — бессмертный сказочный роман Юрия Олеши «ТРИ ТОЛСТЯКА». В нашем доме, построенном пленными немцами в начале пятидесятых, была районная библиотека — через три подъезда от нас, вход прямо с улицы. Проблем с хорошими книгами не было. До сих пор помню густой книжный запах ещё в холле и тусклую уютную лампу под потолком. И груды старых потрёпанных книжек на полках, некоторые из которых были аж перебинтованы — настолько они были в ходу. «Три толстяка» оказали фантастическое по силе влияние, это было сродни магическому опыту. Канатоходец Тибул, оружейник Просперо, циркачка Суок, доктор Гаспар Арнери, наследник Тутти, капитан Бонавентура, тётушка Ганимед, учитель танцев Раздватрис... Потрясающие герои, сочный сюжет и, самое для меня важное, поэтический, на грани эстетического обморока, слог повествования. «Зверь в клетке фыркнул, хотя и не был кошкой, а каким-то более сложным животным»... «Город поворачивался под ним, точно приколотый на булавке»... «Под глазом темнел синяк в форме некрасивой розы или красивой лягушки»... «Шпоры у него были длинные, как полозья»... «Тётушка Ганимед так громко сказала «ах», что чуть не разорвалась пополам»... «Большие розы, как лебеди, медленно плавали в мисках»... «Когда эта игра надоела, он выдумал тучи. Но тучи развалились, как башни. Тут ветер сразу стал холодным: он похолодел от злости»... Ничего удивительного: Олеша до того, как стать прозаиком, выпускал поэтические сборники. Всё поменялось в 1924 году, когда в тесной комнатке общежития в здании типографии «Гудка», известной нам впоследствии как «Общежитие Бертольда Шварца», прямо на глазах у заинтригованного Ильи Ильфа, Олеша, лёжа на полу, на рулонах типографской бумаги создал свой шедевр — «Трёх толстяков». У сказки была непростая судьба, её первое издание состоялось лишь спустя четыре года. И книга в одночасье, по праву, завоевала тысячи сердец. Мне повезло: в начале нулевых удалось приобрести шикарный раритетный репринт первого издания романа 1928 года — в оригинальном оформлении художника М.Добужинского.
Очень мощно и глубинно отразилось на мне, безусловно, творчество ОБЭРИУтов, этого уникального для СССР коллектива авангардных гениев, дерзко заявившего о себе в начале 1928 года. Не могу представить свои школьные годы без шастанья по букинистическим отделам и библиотекам с целью увидеть воочию (хотя бы полистать, стоило это единично сохранившееся в блокаду сокровище заоблачных денег!) потрёпанных номеров «ЧИЖ» и «ЁЖ», без пронизанных лёгким безумием и раздвигающих горизонты опусов Хармса, Введенского, Заболоцкого, Вагинова, примыкавших к ним Олейникова, Шварца, Маршака, Житкова. После укрощения безумцев, умудрявшихся летать с чугунными крыльями (для некоторых дело и вовсе обернулось расправой), страна на долгие десятилетия почти всех их предпочла «забыть». Единственный подготовленный к выпуску коллективный сборник сообщества, «Ванна Архимеда», был посажен на цепь забвения. Возвращение ОБЭРИУтов началось в перестроечные годы: посредством центральной прессы, в гомеопатических дозах. Мы, к примеру, выписывали из Ленинграда журнал «Костёр», где россыпью публиковались возвращённые из ссылки шедевры. В доме без лифта бегал по вечерам в начале месяца с самого верхнего этажа вниз, к почтовому ящику — в ожидании очередного магического привета с невских берегов. Вот так, сначала со страниц детских журналов восьмидесятых, затем в виде робких сборников под мягкой обложкой, затем уже в тщательно структурированных многотомниках к нам вернулось это блистательное наследие. Не детское и не взрослое. Всехнее.
Плывём дальше. Что можно ещё назвать в числе самых-самых повлиявших на моё творческое сознание советских детских книг... Конечно, повесть Андрея Некрасова «ПРИКЛЮЧЕНИЯ КАПИТАНА ВРУНГЕЛЯ». Зачитывал щедро проиллюстрированные страницы до дыр, упиваясь юмором и слогом, и даже зримо соотношу безумные кругосветные приключения на яхте «Беда» с определённым куском жизни. Книга была в дефиците, так что время от времени брал её перечитывать в библиотеке. Историю эту изначально испугались публиковать в журнале «Пионер»: стоял 1937 год, а автор предлагал советской молодёжи героев один другого неблагонадёжнее: старорежимный капитан-враль Христофор Бонифатьевич с очень созвучной «Чёрному барону» Врангелю фамилией, неравнодушный к рому матрос Лом и вороватый карточный шулер Фукс — так вышло, что именно эти люди «несли флаг молодой Страны Советов по океанским просторам и играючи противостояли хищному милитаризму разношёрстных мастей». Отмашку дали только после того, как Некрасов договорился за рюмкой чая с художником Константином Ротовым, и осторожно публиковали повесть в виде юмористического комикса — сопроводительным текстом к большим иллюстрациям Ротова. Непосредственно книга вышла только через два года, фактически в преддверии Второй Мировой войны. Гениальный и нестареющий текст.
Не станем отклоняться от хронологии, и на очереди — гениальный Аркадий Гайдар и его раз и навсегда врезающиеся в память эталонные юношеские истории — этот, на самом деле, воспламеняющий сердца, созданный с нуля советский эпос. А самая любимая и культовая для меня гайдаровская повесть — «СУДЬБА БАРАБАНЩИКА». До сих пор её обожаю. Повесть, едва не стоившая автору жизни в политической мясорубке 1937 года, когда дошло до того, что издания популярнейшего среди молодёжи писателя спешно изымали из библиотек и магазинов по опасному доносу. Повести Гайдара — сейчас это дико осознавать — жгли в воспетой им Стране Советов! «Судьба барабанщика» могла бы стать безжалостной пулей в сердце прошедшему бои Гражданской войны Гайдару. Но стала ему памятником. Было время, я мог разговаривать фрагментами из этого остросюжетного бестселлера о судьбе пионера Серёжи, у которого отца, бывшего красноармейца, посадили за растрату, после чего оставшийся наедине сам с собой паренёк покатился по наклонной и попал в цепкие лапы иностранных шпионов. Помню, как меня, семилетнего, книга эта опьяняла, магнетизировала. Гайдаровский лаконичный и ёмкий слог, неизменно поэтичный, — это вообще особая песня. «С перекошенными ненавистью и презрением лицами они шли на меня прямо. Тогда я выстрелил раз, другой, третий... Старик Яков вдруг остановился и неловко попятился. Но где мне было состязаться с другим матёрым волком, опасным и беспощадным снайпером! И в следующее же мгновение пуля, выпущенная тем, кого я ещё так недавно звал дядей, крепко заткнула мне горло»... У нас дома было зачитанное мной полное собрание сочинений Гайдара, но сегодня в моих рекомендациях — абсолютно удачный сборник середины восьмидесятых, где под одной обложкой — реально лучшее: «Школа», «Военная тайна», «Судьба барабанщика», «Голубая чашка», «Р.В.С.», «Чук и Гек». Самый-самый Гайдар. Один из моих первых литературных идолов.
Ещё одна абсолютно востребованная и накрепко внедрённая в сознание книга детства — «КОРОЛЕВСТВО КРИВЫХ ЗЕРКАЛ». Неожиданный мировоззренческий кульбит, совершённый её автором, Виталием Губаревым, незадолго до того воспевшего Павлика Морозова, привёл к неоднозначному общественному восприятию этой, на самом деле, фантастически талантливой сказки с политически окрашенной, недетской подоплёкой. Писатель-оппортунист в одночасье стал объектом косых взглядов, как ни пытался устами своих героев восклицать о «чудесной стране, где сердца всех людей благородны и отважны». Книгу издали в 1951-м и постарались сразу же о ней забыть — настолько кривозеркальное королевство с его тиранией и перевёрнутыми вверх тормашками смыслами излучало поразительную схожесть с советской реальностью. В 1963 году Александр Роу блистательно экранизировал сказку, и эта история получила новую жизнь (хотя, помню, саму книгу в библиотеках всё равно опасливо убирали с первых полок — приходилось её с трудом добывать). Я очень ценю «Королевство кривых зеркал»: красноречивый и полезный артефакт из всесторонне противоречивой эпохи. Содержит, в силу своей многослойности, много ценного.
Рассматривая список самых повлиявших на меня книг советской детской литературы, с особым трепетом должен назвать превосходную работу «СКАЗКА О СТРАНЕ ТЕРРА-ФЕРРО». Евгений Пермяк — это своеобразный астральный двойник Павла Бажова. Он, к слову, был знаком с Бажовым и, подобно Бажову, сумел в 1959 году создать в жёстко структурированных советских декорациях уникальный, зовущий юного исследователя мир. Я в этот мир окунулся с головой примерно в год смерти автора (1982 г.), и по сей день ношу в себе мерцающие крупицы соответствующего издания с волшебными иллюстрациями известного концептуалиста Ильи Кабакова. Это, конечно же, не вполне детская сказка, хотя и детям под этой обложкой есть чем полакомиться. Некоторые исследователи усматривают в «Терра-Ферро» замаскированный политический памфлет, но это — ангажированная, неверная трактовка. Скажу уверенно — это реальный алхимический трактат, сопровождённый для отвода глаз сказочным сюжетом! И, как и в случае с «Королевством кривых зеркал», книга абсолютно органичная своему времени. История сказочной страны, менявшей названия в соответствии с вехами развития: Терра-Сильверра (Земля Леса), Терра-Пьерро (Земля Камня), Терра-Ферро (Земля Железа) — когда между правившими этой землёй тремя королями (Чёрный, он же Железный король, Деревянный и Золотой король) возникла распря не на жизнь, а на смерть. Всё закрутилось в клубок, когда в войну, в центре которой оказались многострадальные жители страны, вступили прожорливая ведьма Гниль и иностранная подданная Корро де Ржа с ослепительно огненными волосами и руками цвета болотной жижи, скрываемыми перчатками... Бессмертная книга, смотрящая в глубь вещей и явлений. Тот самый случай, когда сказка — ложь, да в ней намёк. Была доступна только в крупных библиотеках, в начале восьмидесятых народ записывался, чтоб получить этот артефакт на руки. Даже странно представить, что «Страна Терра-Ферро» продавалась бы в магазинах. Она же бесценна.
Московский школьник Денис Кораблёв, «чемпион мира и окрестностей», он же «сто граммов веснушек», а также вся его весёлая компания начиная с закадычного друга Мишки Слонова, эти невероятно осязаемо прописанные герои «ДЕНИСКИНЫХ РАССКАЗОВ» Виктора Драгунского, несомненно включены в мой список самых повлиявших на сознание детских книг СССР. Нестираемый временем знак качества. Первые рассказы цикла появились в печати в 1959 году, первая книга, «Он живой и светится» — в 1961-м. В итоге «Денискины рассказы» включили в себя целый пласт реальной истории страны, показанной в извилистом преломлении детского сознания. Полная эмоциональная амплитуда, от смеха до колик в духе историй Николая Носова («Куриный бульон», «Где это видано, где это слыхано», «Старый мореход») до пронзительного драматизма («Арбузный переулок», «Мой знакомый медведь», «Человек с голубым лицом») и щемящей сентиментальности («Девочка на шаре», «Синий кинжал», «Красный шарик в синем небе»). Фразы Драгунского, вложенные в уста его юных и взрослых героев, его сюжеты — впечатаны в сознание. «Пишется Ливерпуль, а произносится Манчестер», «испытание на невысовываемость», «летучий патруль „Пионерского сатирикона“», «корова бы никогда не поместилась на нашем диване, а папа помещался свободно», «глаза у мамы стали зелёные, как крыжовник» и т.п. В середине семидесятых появилась симпатичная двухсерийная экранизация «Денискиных рассказов» — «По секрету всему свету». Для меня и фильм этот стал яркой приметой детства, а сборник, сказать по правде, с неугасающим восторгом перечитываю по сей день.
Следующая позиция в моей хронологической десятке самых любимых детских книг СССР — «НЕЗНАЙКА НА ЛУНЕ». На календаре — 1965 год. Интересно, что две предыдущие книги этой трилогии Николая Носова на меня как-то не шибко повлияли, ставил их в один ряд со многими не менее достойными. Симпатично, иронично, лучисто...не более того. Лирика, в общем. Фактически всё созданное Носовым помимо Незнайки — горячо любил и ценил, многажды перечитывая и заливаясь смехом. Ну, а вот эта, третья повесть, про лунную одиссею коротышек, да ещё с иллюстрациями Генриха Валька — вызвала в процессе ознакомления бурю эмоций, отклик и почитание (впервые читал почему-то ночью, жадно, чуть ли не с фонариком под одеялом, а утром осоловевший от недосыпа, но с ощущением безумного восторга — после «тренировочного завтрака» — брёл в школу). Такая вот это МОЯ книга. Кстати, это был немыслимый раритет, и не каждый ребёнок был вообще с «лунным Незнайкой» на «ты» — знаю из собственного опыта общения. Ершистая, сатирическая, не такая уж и детская антиутопия с попаданием невинных коротышек-землян в лунный мир с царящими там капиталистическими порядками, жаждой наживы, засилием рекламы и полицейским произволом на улицах Давилона и Грабенберга... Одна только история зарождения и гибели Акционерного общества Гигантских Растений чего стоит, или глава про Дурацкий остров, достойная отдельного воспроизведения — это же просто сплошной привет из «прекрасного далёка». До этого, вывернутого наизнанку «лунного» будущего, до материализовавшейся причудливым образом носовской сказки нам ещё предстояло дожить, а тогда всё понималось вполне органично и даже весело. Но особенным образом лично на меня всегда воздействовал невероятно сентиментальный финал истории, когда Незнайка в отрыве от родной планеты захандрил — да так, что его, фактически умирающего, пришлось в авральном порядке доставлять на матушку-Землю. Потрясающий шедевр, на всю жизнь.
Сказочная повесть Александра Волкова «ЖЁЛТЫЙ ТУМАН» (1974) — это, наверное, по сей день самая воспеваемая мною книга из всей волковской гексалогии о Волшебной стране. Невозможно, конечно, разъять целое, но позволю себе, всё же, выделить особо именно эту, пятую часть. Более того, именно в пятой книге содержится подробная летопись всех предшествующих событий, что вполне позволяет воспринимать данное издание как самостоятельный артефакт. Эпическая сказка о коллективном противостоянии миролюбивых сил злой колдунье-великанше Арахне, проспавшей пять тысяч лет и после пробуждения пожелавшей захватить Волшебную страну, наслав на неё непроницаемый Жёлтый туман, а в итоге получившей заслуженное возмездие посредством свирепого железного рыцаря-великана Тилли-Вилли — это ни что иное, как магический источник творческого сознания и формирования мировоззрения. Я забывал обо всём на свете, читая эти истории Волкова днями и ночами, притаскивая поочерёдно из библиотеки толстые, заклеенные скотчем, закапанные компотом и оттого казавшиеся какими-то невероятно древними книги с иллюстрациями обожаемого мастера — Леонида Викторовича Владимирского. Проходило полгода, и я перезапускал сызнова волковский книговорот, от «Волшебника Изумрудного города» до «Тайны заброшенного замка». И снова, и снова. В болезни и в здравии, зимой и летом, на каникулах и в самый разгар учёбы. Потрясающая авторская вселенная, отпочковавшаяся от психоделического мира Фрэнка Баума в особую, не менее убедительную и, пожалуй, более осмысленную реальность. Здесь, под этими манящими обложками, реально работающая магия.
Повесть Владислава Крапивина «ДЕТИ СИНЕГО ФЛАМИНГО» создана на самом изломе семидесятых — буквально в преддверии Олимпиады-80. Абсолютное попадание! Гремучая смесь фэнтези, сказки и социальной притчи; изысканная, присущая своему времени романтическая история о том, как 11-летний Женя Ушаков по воле действующего «в государственных интересах» странного незнакомца, сходу называющего мальчика Рыцарем Оленя, отправляется на загадочный остров Двид: там паренёк должен вступить в схватку с Ящером, огромным непобедимым роботом в виде стального зеленоглазого осьминога, поработившим островитян. Но силы, естественно, не равны, а вот за отказ от возложенной на хрупкие плечи миссии — казнь. Хроника противостояния, личных потерь, пронизывающий книгу фактор преждевременного взросления, встреча с другом, которого в реальности Женьки все считали утонувшим, волшебная синяя Птица и двуличный правитель Тахомир Тихо — всё это составляет основу одной из самых запоминающихся сказок Крапивина. В отличие от своего времени, сейчас этот шедевр шикарно переиздан и доступен. Книга для пылких и живых сердец.
Завершу главу о самых востребованных книгах советского детства сборником исторических новелл Сергея Алексеева «НЕБЫВАЛОЕ БЫВАЕТ». Год издания — 1980. Всем мы хорошо понимаем и понимали уже в то время: историческое мифотворчество — обоюдоострый кинжал. Но парадоксально скроенные миниатюры Алексеева как-то чрезвычайно органично и надёжно вписывались в тогдашнюю реальность и, при всей условности, на «ура» выполняли свою задачу. Они и сегодня забавно воспринимаются, эти живые, местами сентиментальные, местами наивные, буквально на грани анекдота, алексеевские зарисовки о нескольких столетиях буйной российской истории. Что касается этого, конкретного сборника, то его содержание таково: «Суровый век», «Птица-Слава», «Грозный всадник», «История крепостного мальчика», «Жизнь и смерть Гришатки Соколова», «Рассказы о Суворове и русских солдатах», «Небывалое бывает». Нержавеющий знак качества.
