Настольный бум: «Ночной парад сотни ёкаев»

С большим воодушевлением опробовали относительно новую (2020 г.) и очень динамичную настольную игру Луи Брюэ — «Ночной парад сотни ёкаев». Релиз с набором дополнений буквально в эти дни появился на отечественном рынке благодаря локализации издательства Board Zeppelin, а сам автор является ещё и художником своего детища — что в подобных случаях вызывает у меня дополнительное восхищение.

Игра, как и полюбившаяся нам «IKI» (о которой прежде рассказывал здесь) дышит японским колоритом: в ней кланы давно забытых полубогов вступают в противоборство, призывая из мира духов разномастных сверхъественных существ — ёкаев. С помощью этих оголтелых чудищ, шествующих по ночным островам сногсшибательным парадом в поисках душ простых смертных, есть шанс занять Огненный трон куда-то запропастившегося короля ёкаев и добиться от смертных возведения святилищ в свою честь. Кто набрал в загребущие лапки побольше самых помпезных почестей — тот, собственно, и одержит верх.

«Ночной парад...» согревает сердце симпатичным дизайном и, вдобавок, имеет достаточно простые правила. В самом начале выкладывается игровое поле: жетон Огненного острова по центру и примыкающие к нему в произвольном порядке жетоны трёх типов соседних островов: лесные, земляные и водные. Собственно, означенная территория и будет являться полем нашего метафизического противостояния. Каждый игрок выбирает себе тот или иной клан — в базовом наборе это охочие до талисманов лягушки-гаманоке, полагающиеся на физическую силу мишки-оникума, шныряющие то и дело с острова на остров котики-нэкомата и особо преуспевающие в вызове духов лисички-ногицунэ. В доступных дополнениях существ ещё больше.

Мир духов, откуда нам предстоит призывать рекрутов-ёкаев, представляет собой три колоды карт, выложенных в ряд по категориям и, скажем так, мере крутизны. Также каждый участник, случайным образом вытянув себе карту скрытых целей, выкладывает перед собой, друг под другом, три жетона свитков разного цвета — с уже имеющимися, стартовыми картами ёкаев. Это движок: три трека наших «ёкайских парадов», которые мы, по одному за раунд, станем активизировать по своим тактическим соображениям (выбор падает лишь на два из трёх, исключая предыдущий). Механика игры связывает карты ёкаев с жетонами игрового поля, которые так манят и влекут наши десять фишек в виде няшных зверьков выбранного клана. На острова, к слову, можно не только приплывать, взбираться и под них подкапываться, но и атаковать там фишки противника, делать неуязвимее собственные фишки, а ещё неоднократно перемещаться с одного куска суши на другой. Всё зависит от смекалки и тактического выбора игрока.

Каждый раунд проходит в три фазы: ночной парад, призыв ёкаев и высвобождение энергии душ. В игре, кстати, очень интересно продуман процесс ротации жетонов — когда энергия, заключённая в ценных талисманах, по умолчанию стремительно искажается и превращается в негативную, отчего нам в конце хода приходится сразу после найма новых ёкаев обменивать эти ценности на жетоны душ. Души в этой игре, ясное дело, являются очень востребованным ресурсом, но работают они в связке с магическим талисманом — который ещё, постарайся, добудь.

На жетоне каждого острова указан цвет одной из стихий (это один из трёх треков нашего парада, постоянно растущего и укрепляющегося по мере вызова в физический мир новых ёкаев), а также количество фишек, которого будет достаточно для полного контроля — в результате чего нас, не в меру «понаехавших», люди усмиряют святилищем и, воздвигнув внушительную торию, почётно спроваживают с занятого острова. И мы снова продолжаем зверьковые набеги.

Когда на поле у одного из игроков выставлены пять торий цвета его клана, это триггер финала. Проводится подсчёт набранных очков — и победитель восседает на Огненном троне в облике нового короля ёкаев.

Мы поиграли в базовую версию за разные кланы, при этом я, дважды в ущерб призовым очкам, взялся испробовать не самые очевидные тактические варианты. Уступать в призовых почестях тоже было весело, особенно когда вся моя стая котов-нэкомата дружно и сломя голову оккупировала Огненный остров. На каждую игру уходит не больше часа — при самом неторопливом, как в нашем случае, подходе.

Критиковать игру особенно не за что. При желании можно посетовать на не вполне отредактированные правила в русском переводе, но это мелочи по сравнению с безусловным удовольствием, получаемым в процессе. Доступные правила, интересные и не дающие скучать механики, славный дизайн, весёлые и вместе с тем жуткие персонажи, мифологический этноколорит — тут одни плюсы. Дополнения на очереди.

ПОДРОБНЕЕ ОБ ИГРЕ

ВИДЕООБЗОР ИГРЫ

Поклон Геннадию Гладкову

В возрасте 88 лет умер Геннадий Игоревич Гладков, советский и российский композитор, автор музыки к популярным кино- и телефильмам, мультфильмам и мюзиклам, народный артист Российской Федерации (2002).

Всесоюзную славу композитору принесла работа над музыкальным мультфильмом «Бременские музыканты» (1969) и его продолжением «По следам бременских музыкантов» (1973), где Гладков ещё и спел партию Глупого короля. Музыка Гладкова звучит в более чем 110 фильмах, среди которых: «Малыш и Карлсон» (1968), «Джентльмены удачи» (1971), «12 стульев» (1976), «Голубой щенок» (1976), «Собака на сене» (1977), «Обыкновенное чудо» (1978), «Дульсинея Тобосская» (1980), «Формула любви» (1984), «После дождичка в четверг» (1985), «Человек с бульвара Капуцинов» (1987), «Убить дракона» (1988), «Дон Сезар де Базан» (1989) и др.

Светлая память.

Ленинградский Рок-клуб как объект истории

В Санкт-Петербурге, на фасаде дома №13 на улице Рубинштейна установлена мемориальная доска в память о Ленинградском рок-клубе. В этом здании клуб функционировал с 1981 года до начала 1990-х. Идея увековечить память Ленинградского рок-клуба появилась еще в 2018 году. Инициаторы проекта, во главе которых — легендарный фронтмен группы «Санкт-Петербург», а также действующий директор Музея русского рока Владимир Рекшан, прошли десятки согласований, чтобы получить разрешение — в итоге, в славном городе Питере стало на один исторически обусловленный памятник больше. Ура, товарищи!

«Билли Саммерс»: история неприкаянного человека

В марте 2022 года Стивен Кинг заявил о расторжении договора о сотрудничестве со своим российским издателем. Таким образом, роман «Билли Саммерс» (не путать с повестью «Билли Блокада» из сборника «Лавка дурных снов»), выпущенный в оригинале в августе 2021-го, стал последним на сегодняшний момент официально изданным по-русски романом мастера.

540 страниц, прочитанных на одном дыхании. Книга настолько живая и осязаемая, что её смотришь, как кино (к слову, уже заявлено о планах экранизации) и невольно вспоминаешь лучшие произведения Кинга. Радует мультижанровость: здесь и триллер, и детектив, и дорожная хроника, которая вполне придётся по вкусу, скажем, поклонникам «The Last of Us», и основанные на реальных иракских эпизодах военные мемуары, и душетрепещущая мелодрама, и знобящие мистические переклички с культовым «Сиянием» — одним словом, никто не уйдёт обиженным.

Роман — захватывающая дух история жизни бывшего морпеха, а ныне многоопытного наёмного убийцы Билли Саммерса, который планирует отойти от дел, выполнив свой последний, самый дорогостоящий в карьере заказ ценой в два миллиона долларов. Билли получил в детстве травмирующий опыт (не каждому ребёнку сверстники дают прозвище Бенджи Пиф-Паф), позже наложившийся на реалии службы в горячей точке, и действует согласно личному моральному кодексу: «Плохие люди должны платить за свои поступки. И цена должна быть высокой».

Казалось бы: что может пойти не так в чётко отработанной схеме и плане снять офис под личиной начинающего писателя, боготворящего Эмиля Золя и работающего над собственной дебютной книгой. Примелькаться в окружении офисных служащих до часа икс и, нажав на курок, избавить мир от очередного злодея — и в итоге бесследно скрыться от всех, включая заказчиков...

Но от себя самого — не скроешься, и герою книги предстоит много в чём разобраться, порой едва успевая менять маски и обличия на грани выживания. Вчитываясь в строчки собственных мемуаров. А ещё познавая до глубин своё сердце, не утратившее человечности и способности любить. 

Каждый слышит, как он дышит

В эпоху коротких сообщений, интернет-синглов и иного, давно ставшего повседневной нормой моментального контента нет смысла оперировать былыми определениями. В этой связи только что представленный граду и миру 20-минутный релиз БГ «Богрукиног», конечно же, никакой не «мини-альбом», а вполне самодостаточное и завершённое музыкально-поэтическое полотно.

В этой работе ценен каждый штрих — начиная уже с того, как она оформлена. Смотрящий с обложки метафорический глаз Одина — отсылает сразу ко многим веховым альбомам автора, стоящего ныне на пороге собственного 70-летия. Даже не столь важно, что таит в себе пристальный зрачок — отсверк ли «Radio Silence» или «Навигатора» — суть в очередном переломном моменте, который, возможно, по степени драматизма превосходит ранее пережитые. Сартр с Ницше присаживаются на лавочку и понимающе кивают, разливая по стаканам ректификат.

Российская группа «Аквариум», расколотая, как и многие, на животрепещущие осколки, стала ныне международным проектом, выступающим под вывеской «БГ+», а сам Борис Гребенщиков получил от государства РФ статус иноагента и вынужден жить за границей, продолжая сочинять и записывать потрясающие по силе воздействия песни — оставаясь верным своей совести. И, разумеется, нам, своим многолетним поклонникам.

Альбом «Богрукиног» — настаиваю на подобном его качестве — выстроен не менее концептуально, чем оформлен. Прослушивая эти четыре трека, под завязку нагруженные смыслами и культурными отсылками, режущими по живому (порой так важно не обратить массаж болевых точек в терзанье открытых ран), мы вместе с автором совершаем экскурс по всей его творческой магистрали.

Судите сами: акустические аккорды «Не стой над душой, мама» — будто концентрат подпольных квартирников советской эпохи, до которых слушатели добирались порой партизанскими путями и где так причудливо переплеталось наследие советских бардов с первыми русскоязычными рок-н-роллами и блюзами. И тут как тут — неубиваемые Пушкин с Окуджавой, звучащие поверх давно истлевшего официозного гимна из радиоточки на прокуренной кухне. А в интонациях и образах — полная ужаса «воронка на месте храма» нашей нынешней реальности. К слову, и Пушкин в песнях БГ — давний и знаковый вестник, олицетворяющий ход времени то в собственном, изувеченном обличии и ошибочно распятый вместо Христа (если сопоставить кое-что, образ из конца семидесятых предстаёт более чем красноречивым и пророческим), то в друге Ленском у пивного ларька, то в летающем красавце Дубровском. Слушая запись, сложно не поймать себя на мистическом ощущении перекличек реинкарнаций и полных горечи и достоинства голосов — «всё ближе и строже» звучащих сквозь столетия.

Далее мы приникаем к треку «Чёрный Лебедь» — и символически проходим период джазовых экспериментов «Аквариума» его золотой поры — при этом шансов для рафинированной ностальгии не дано. Никакого Чекасина, Пономарёвой и бесконтрольного Курёхина. Всё крошится и заглушается «криком тысячи тел» — атонально искажённой гитарой Лео Абрамса, волнующим душу дудуком Силвэйна Бэроу и истерзанной интонацией самого БГ и его крылатой песенной ипостаси, смотрящей на нас глазами цвета огня в лесу, в котором прежде было гнездо. Помню, как зацепила эта песня ещё в своей первозданной версии.

Я не помню, где дом.
У меня больше нет ключа...

Третий трек, «Незабыто», суть метафорическое погружение в социум — и может олицетворять собой как период «медных труб» для культурного детища автора, так и исследование самых тёмных низов народной души. В этой части полотна — и безжалостные упрёки к небу, и точный психологический портрет оБухотворённых Охламона и Мымры (как итог — всё та же пушкинская старуха у разбитого корыта), и невесёлый прогноз:

Завтрашний день совсем косой —
Словно нарисованный Пикассой.

Венчает же новую работу эпический симфо-опус «Минск, Пинск и Северодвинск». Усеянная осколками точка, в которой сошлись все пути. И песня, наполненная эмоциями — до краёв.

То, что бесспорно останется — как незаживающий артефакт этого подлого и беспощадного времени, в котором «хуёво поздно ночью и хуёво поутру». Трагическое тяготение маятника к возвращению. Некий предмет, принесённый обескураженными сталкерами с обугленными ликами из Прекрасного Далёка. Здесь и «Кола», и крест, и «всё не так однозначно», и сдавшийся в архив призрак коммунизма с вековечным «последним решительным боем». Кажется, на этот раз у БГ получилось нечто соразмерное по афористичной масштабности его самым знаковым работам. Оркестровка Константина Туманова, впечатывающися в сознание строчки (любую можно сразу вносить в хрестоматию) и хор мальчиков, бесконечно повторящих: «ЕШЬ ЗЕМЛЮ!». Грандиозно и необъятно, ой, люли-люли.

Запись ещё предстоит впитать и насытить личным восприятием. Но уже несколько прослушиваний дают представление о безусловной ценности этой работы — выполненной ценой непроходящей боли и определённых невосполнимых вещей.

...Говорят, я буддист — я не знаю, что это значит, мама.
Я пою, как дышу.
Я пишу, как иду.
Я отдал тебе всё, и я чист.

Элвис из Микронезии

Группа «Крематорий» в год своего 40-летия решила уподобиться богу богатства Плутосу из древнегреческого пантеона и усыпать поклонников юбилейными релизами — поставляемыми фактически в режиме опрокинутого рога изобилия (хорошо бы только, чтоб причиной тому были не лишившиеся жизненной энергии руки небожителя — где-то там, в сладкой-лиловой заоблачной дымке).

Первым в означенном изобильном потоке стал трансконтинентальный трибьют «The Big One», развёрнутый отклик на который я прежде здесь публиковал. Юбилейные планы группы на этом — то ли к счастью, то ли к сожалению — не иссякли; к примеру, на днях увидел свет альбом «Сладкий Элвис» — изначально задуманный Арменом Григоряном, с его слов, как некий спонтанный сольник на основе полукурьёзных лирических черновиков (у АГ, нужно признать, неизменно специфическое представление о лирике), но в процессе материализации мутировавший в такой вот осязаемый сайд-проект с привлечёнными джазовыми музыкантами и официальный 30-минутный релиз. Работу, на всякий случай, было решено выпустить под мало кем отрефлексированной вывеской: «Крематорий +».

Не сказать, что идея подобного рода прежде не находила воплощений. И нет, речь тут, безусловно, не о битловском «Белом альбоме». В 1996 году «Крематорий» уже выпускал подобного рода диск — тот был назван «Микронезия». Короткие, порой мизерабельные зарисовки в духе хрестоматийного «аквариумовского» «Треугольника» — в то время идея не оставляла смешанных ощущений (учитывая, что к «Микронезии» концептуально прилагался полнокровный альбом-сателлит под названием «Гигантомания»). В схожей связи можно вспомнить и записанный к 20-летию альбом «Рок-N-Roll» — с модными тогда unplugged-версиями самых ранних песен «квартирной эпохи». Правда, всё это было давно и имело свои резоны (как минимум, касательно наследия восьмидесятых). В нынешний раз реализация, по ощущениям, во многом проиграла идее — при том, что музыкальный материал, в отрыве от той самой «лирики», воспринимается комфортно и местами даже с интересом.

В ипостаси продюсера и администратора «Сладкого Элвиса» выступила некая Ольга Зубкова, известная как сессионная бэк-вокалистка двух крайних альбомов питерской группы «НОМ» — «Весёлая карусель» и «Я тебя услышал» (в отличие от меня вы на этих каруселях, скорее всего не катались, а альбомов — не слышали). Ольга и привлекла к работе академических музыкантов, самолично исполнив на релизе многие звуковые партии — включая бэк-вокал.

Если коротко: с аранжировочной частью «Элвиса» всё обстоит более-менее цивильно. Лёгкий симфонизм с аккуратным привлечением саксофона и трубы, камерные и даже изящные акустические партии, ненавязчивые и отсылающие к джазовой классике — при всей не пойми зачем использованной ретроградной составляющей — регтаймы. Ну, а вот тексты песен и вокальное решение желают, мягко говоря, лучшей огранки и, увы, не несут ничего свежего. Это очередное пополнение галереи григоряновских персонажей (в этот раз в их числе — гитаристка Зоя с «громко лопнувшим эго», итальянский киномастер с фатально сложившейся судьбой Пьер Паоло Пазолини, некий неустанно зигующий пациент из палаты номер шесть в центре Москвы, всенародный кумир Любомир, чьей душой «овладели демоны другого мира» и т.д. ). Много отсылок к текущей современности (то, что обобщённо маркировано самим автором как «СМИ, масоны и фейсбук, рупоры мигрени»), пара-тройка имён всемирного рок-Олимпа вроде Элвиса, Боба Марли и Джона Леннона, ну и легко узнаваемые коллеги по цеху лидера «Крематория» — карикатурно нарисованные с присущим Григоряну сарказмом. Впрочем, есть на альбоме и пара реально лирических вещей — что не меняет общей картины.

Поскольку работа обозначена в пресс-релизах как спонтанный сайд-проект, никаких вопросов к легендарному коллективу нет. К тому же, судя по концертным выступлениям, отмечающая юбилей группа находится на пике формы — а предыдущий альбом «Охотник» более чем симпатичен и даже глубок.

«Никаким количеством экспериментов нельзя доказать теорию, но достаточно одного эксперимента, чтобы её опровергнуть» — вспоминая эти слова Альберта Эйнштейна, причислю, пожалуй, своё мнение по поводу данного релиза к ряду нейтральных.

Жизнь и судьба В.В

Многие в соцсетях брюзжат сейчас по поводу документального фильма «Жизнь и судьба Владимира Высоцкого», представленного «Редакцией». Название, судя по всему, ассоциативно перенаправляет в сторону антисталинского романа Василия Гроссмана — и, кстати, в двухчасовом видеоролике, несмотря на нещадно рвущий эпизоды монтаж и нагромождение вынужденных эвфемизмов, нашлось время для рассуждений о сталинизме и его отголосках. Как и в целом — об историческом контексте, важнейшем в подобного рода проектах. Но, даже с учётом пары-тройки нерасхожих фактов и свежих ракурсов (а таковые в фильме парадоксальным образом имеются), не скажу, что сам я остался в восторге от этой работы — ни как поклонник, фактически знающий наизусть все шесть сотен песен Высоцкого, ни как читавший и смотревший про него многое.

По поводу означенного проекта и впрямь можно было бы высказать много эмоционально-критического — если только на самом старте, ещё перед нажатием ютьюбовской кнопки, не сделать скидку на поколенческий фактор. Ведь фильм этот произведён совсем не для тех, кто, к примеру, застал поэта живым, или хотя бы смотрел в конце восьмидесятых по ящику «Четыре встречи с Владимиром Высоцким» — знаковый телепроект 1987 года по сценарию Эльдара Рязанова, в котором красноречивыми свидетелями и спикерами выступали ещё вполне себе живые родители Высоцкого, вдова Марина Влади, а также целая когорта титанов и современников пламенеющего поэта — в лице Окуджавы, Вознесенского, Рождественского, Швейцера, Митты и других. Про лавину документалок и интервью разной степени «сенсационности» к годовщинам рождения и смерти, регулярно выпускавшихся в последовавшие десятилетия, не приходится и говорить. И каждое время накладывало свои штрихи, в итоге изменив реальный облик почти неузнаваемо.

Что до Алексея Пивоварова (ныне наделённого родным государством статусом иноагента), то ему в качестве «говорящих голов», слушающих в студийных наушниках рокочущий голос с аудиокассет, как бы иллюстрирующий произносимые спикерами суждения (лежащий на поверхности, но немного двусмысленно воспринимающийся ход) достались усталый и явно настороженный Никита Высоцкий, эссеист Александр Генис, журналист Антон Орех, актёр Александр Филиппенко, актриса и член «Единой России» Лариса Лужина, внучка генсека ЦК КПСС Нина Хрущёва, радиоинженер и автор сделанных в начале 1970-х легендарных записей Константин Мустафиди, рэпер Нойз МС — разношёрстная, но, ясен перец, не самая компетентная в любом из представленных для обсуждения эпизодов команда.

Конечно, ценность этого и подобных проектов — совсем не в тиражировании всем известных видеокадров, воспоминаний, и даже песен. И точно не в претенциозном пиаре исследования причин появления «грустного пьющего поколения» (как будто в другие эпохи в России творцы не заливали талант водкой), и не в упоминании стоимости выездных виз в СССР и импортных автомобилей. И, понятно, не в акценте на том или ином кинофильме с актёрским участием В.В. (в пивоваровском ролике отчего-то не упомянуты реально крутые «Плохой хороший человек» и «Маленькие трагедии», где Высоцкий, вопреки большинству случаев, именно «не играет Высоцкого», а пробивает невероятные для себя самого горизонты). Есть и иные нарекания, особенно если учесть, из каких событий сейчас и здесь всё соткано — и о чём в фильме не упомянуто. Но — в конце концов, для понимания величия Высоцкого людям не обязательно знать, на чьи похороны пришло больше народу или какого цвета были водолазки у него и Марины Влади на церемонии в ЗАГСе. Или — о чём шла речь в приватной застольной беседе опального барда с партийным генсеком Хрущёвым (мы знаем и более свежие примеры подобных встреч холодных автократов с творцами, где самое содержательное: «а я вас знаю, вы же по дну ползаете!» или «здрасьте, а вы кто и как вас звать, напомните?..»).

Ведь Высоцкий на пике своей славы мог сколько угодно идеологически «расшатывать» аудитории советских НИИ и КБ и под флагом общества «Знание» призывать пить (или не пить, тут гипотетическое допущение) за тех, кто в МУРе в основательно приросшей к лицу «народной» маске Глеба Жеглова. От подобного фактора сами его по-настоящему ценные для несвободной страны свободолюбивые песни (и, скажем, ярчайший театральный талант) не делались сиюминутными или менее значимыми. В данном случае, это лишь задача чистого культуртрегерства — в самом прямом, масскультовом смысле. И эту задачу такие фильмы, адресованные «кому бог пошлёт», решают — свидетельством чему являются многомиллионные просмотры. Ну, а относиться слишком серьёзно к броским формулировкам типа «Высоцкий — первый российский рэпер» (совсем ещё недавно говорили — первый рок-музыкант) я бы вовсе не стал. И эта пена дней — иссякнет, не исказив сути.

От своего же имени я бы посоветовал желающим реального постижения Высоцкого во всех его гранях и ипостасях просто найти и послушать полное хронологическое собрание его песен, а также, как основу, прочесть объёмную и исчерпывающую книгу Виктора Бакина «Владимир Высоцкий без мифов и легенд».

Новый Акунин

«Истинное обиталище наивысшей власти не гора, которая у всех на виду, а подземелье, яма, куда не может заглянуть никто. По-настоящему страшно только невидимое».

Три года назад Борис Акунин, к огромному воодушевлению поклонников своего творчества, возродил истории о сыщике Эрасте Фандорине — выпустив роман «Просто Маса». Тогда же я делился здесь впечатлениями о прочитанном. Лежавшая на поверхности идея мемуаров, которые о своём господине и напарнике, ставшем легендой, пишет на основе дневников его верный помощник Масахиро Сибата, очевидно, себя оправдала — и вот, свет увидела вторая (незапланированная, по акунинскому заверению) книга, получившая многогранное название «ЯМА». Скажу сразу, что Александр Куприн и его одноимённое творение в данной связи ни при чём, хотя, как ни крути, непосредственные события происходят с одну и ту же эпоху, а в самой повести закоренелый постмодернист Акунин нашёл таки возможность изящно отсалютовать и купринской теме.

Итак, очередное повествование (точнее говоря — «сказание», моногатари) почуявший в себе писательский талант Маса ведёт из 1927 года, а сами события развиваются 1 января 1900 года — тем самым Борис Акунин недвусмысленно возвращает нас к истории «Узница башни», которой был увенчан восхитительный сборник рассказов «Нефритовые чётки. Приключения Эраста Фандорина в XIX веке» (рекомендую этот сборник даже тем, кто не читал остальных книг фандоринской серии, ибо он вполне самодостаточен и сам по себе увлекателен). Старый рассказ будто снимается с паузы, и вот мы снова в окружённом французскими жандармами замке Во-Гарни, где «американцу» Фандорину с его неразлучным Масой по воле судьбы довелось встретить новый век в компании Шерлока Холмса и доктора Ватсона при расследовании фактически «упавшего на головы» происшествия.

Сюжет нового романа пересказывать не стану, достаточно констатировать — автор (и тут речь не о харизматичном японце, конечно, а о самом Акунине) ни на йоту не изменяет собственному стилю. Это всё тот же, легко и доходчиво написанный, сентиментальный детектив, от всей души приправленный культурными отсылками и оммажами — для тех, разумеется, кто захочет сыграть в эту игру. Впрочем, мы видим всё глазами не са‌мого изнеженного персонажа — поэтому и недостатка в остросюжетных поворотах и хладнокровном решении возникших проблем не ощущается. Как, впрочем, и в ненавязчивых пассажах относительно отечественной истории — вроде рассуждения об очень большой прекрасной стране с очень большими тюрьмами, куда в периоды правления хороших людей попадают плохие, а в период правления плохих — наоборот.

Читателя ожидают как новые погружения в родословные героев (порой самые непредвиденные даже для знатоков биографии сыщика из ветвистого рода фон Дорнов или его азиатского помощника с не менее яркой историей), так и стремительные приключения в разных частях глобуса эпохи появления метрополитена и прочих технических новшеств — и, конечно же, новый суперзлодей, примеривший на себя ни много ни мало личину мифического Ямы, Бога Смерти, выстроивший в подземных лабиринтах свой неуязвимый, по его мнению, и не знающий границ Ад. Откуда так упоительно управлять покорными душами.

Не нарушена ни одна акунинская традиция: роман пестрит жанрами и каламбурами, пронизан юмором и познавательными фактами, а также на совесть проиллюстрирован аутентичными фотоматериалами (в конце бумажного издания есть ещё и отливающая глянцем цветная фотогалерея для визуального погружения). Можно отметить некую схематичность и предсказуемость сюжетных линий — но, думаю, автор романа и не ставил перед собой слишком амбициозных планов. Книга способна увлечь, насытить душу культурным контекстом и вытащить на время из хаоса тяжёлых мыслей — а этого сейчас более чем достаточно.

Поклон Леониду Володарскому

Некоторые люди приходят в этот мир, чтобы стать олицетворением своего времени. Таков был Леонид Володарский — чей искажённый голос (хотел написать неподражаемый, но кто ж из нас не подражал Володарскому) и агрессивная манера синхронного, порой в ущерб здравому смыслу, «э, мать твою», перевода западных видеофильмов навсегда связаны с эпохой крушения «железного занавеса». 

Тогда, на излёте восьмидесятых и в первой половине девяностых, в официальный кинопрокат попадал, может, один разрешённый голливудский фильм за сезон, а за домашний просмотр некоторых фильмов на редких видеомагнитофонах участковые порой по наводке вырубали в щитке свет — чтобы кассету, как улику, нельзя было извлечь наружу до финала отчётного рейда. И многие из моего поколения восполняли кинопробелы, покупая кассеты на чёрном рынке или посещая видеосалоны — как правило, прокуренные и пахнущие жвачкой помещения при каком-нибудь кафе или в нежилых пристройках домов. Там — рубль с носа за фантастику, приключения и боевик, трёха за эротику — можно было насладиться новым жанром: неформальным киносеансом с сильно фонящим звуком пиратского дубляжа и не всегда стабильным выбором системы пал-секам в перегревшемся видаке. Переводчиков было несколько, некоторые фильмы озвучивала женщина, но мы особенно любили двух истово гнусавящих мужиков «с прищепкой на носу» — как позже стало известно, Андрея Гаврилова и Леонида Володарского. Фильмов в их озвучке было пересмотрено бесчисленно, и как же мы тяжело затем привыкали к студийному многоголосому кино без нарастающей лавины фона в паузах между фразами. 

Леонид Володарский покинул наш мир, ему было 73. Будем помнить, что он, помимо всего, первым в СССР перевёл несколько рассказов Стивена Кинга и был в группе переводчиков 2-томника Сэлинджера. Плодотворно трудился на радио. 

Как ни крути, его преисполненный оптимизмом свободолюбия голос был одним из голосов нашей контркультуры — сотрясающий монументальное и казавшееся бесконечным безмолвие. Мать его. 

Франкенштейн из Барбилэнда

В сказочно-розовом Барбилэнде, где всё дышит матриархатом и переслащенным гламуром, а каждая девушка — идеальное воплощение той или иной куклы Барби, производимой корпорацией игрушек Mattel, жизнь следует заведённому порядку вещей. Значимые социальные роли рассредоточены среди исключительно выдающихся женщин, каждой в своей области. У них на подхвате — безликие улыбчивые Кены, на чью долю приходится ни много ни мало олицетворять собою мужской пол и с полной отдачей..."стоять на пляже". Одним словом, идеальное женское царство. Но однажды в этом щебечущем мирке, в самый разгар безмятежного ежевечернего девишника, громом среди ясного неба звучит растерянный голос одной из ничем не выдающихся, «стереотипных» Барби: «А вы когда-нибудь думали о смерти»?..

Фильм Греты Гервиг «Барби» об экзистенциальных приключениях идеальной ипостаси девчачьей куклы, познающей собственное «я» в противоречивом и жестоком человеческом мире, воодушевил и поднял настроение. Дело даже не в сквозной мета-иронии, пронизывающей каждую сцену, и не в блистательном кастинге, и даже не в сильном сценарии — ведь значимые киноистории со схожим сюжетом уже были представлены в новейшие времена, достаточно вспомнить хотя бы сериал «Мир Дикого Запада» или российский проект «Два Холма» (кстати, оба настоятельно рекомендую). Меня лично привело в восторг то, насколько тонко сценаристы поработали с месседжем бессмертного романа Мэри Шелли — по сути, лишь заменив чудовище Франкенштейна образом широко улыбающейся куклы Барби. Та вынуждена, оставив комфортный розовый рай, отправиться познавать вовне вкус реальной жизни, ища причину внезапно накрывшего кризиса и задавая вековечные вопросы своему создателю. Только, в отличие от истории неуклюжего готического монстра, зрителю предложен ход от противного: узреть, как постигает телесную энтропию, гендерное неравенство и прочие человечьи бездны создание, вполне безупречное, уверенное в себе и некогда призванное вселять энергию позитива и уверенность в юные сердца. Роль досталась Марго Робби, и есть ощущение, что звезда «Двух королев», «Однажды в Голливуде» и «Вавилона» с годами становится всё более неотразимой. 

Что касается смысловых перекличек, возьмём на заметку фразу: «...И всё же мужчина остаётся слеп к тысяче житейских мелочей, требующих внимания женщины». Это не из фильма, а из того же «Франкенштейна». 

И вот, следуя классической схеме, Грета Гервиг разворачивает на экране понятное каждому с библейских времён психологическое полотно. На нём пара Барби и Кен, эти предложенные в упаковке с розовой ленточкой эталоны для нескольких поколений девочек всего мира, становится (вполне в духе новоявленных трендов) не меньше чем лидерами идеологически противостоящих друг другу гендерных сообществ. И каждый из этой пары проходит усыпанный душевными шрамами путь самопознания — попутно стремясь одержать верх в гипотетической, но всё же битве за социальное доминирование (тут уж авторскому стёбу и вовсе нет предела, искрящиеся авангардом и юмором сцены тому яркое свидетельство). 

В фильме — пёстрый калейдоскоп жанров. Тут и социальная сатира, и комедия, и детектив, и драма, разумеется, и много, невероятно много гротеска. Не останутся обделёнными ни фетишисты за компанию с любознательными модниками, ни фанаты попкульта, ни ценители мюзиклов и камео. Местами возникает абсолютное ощущение, что лицезреешь готовую бродвейскую постановку. Динамичное, добротно сделанное, доходчивое и — остроумное кино. Идущее своей актуальностью вразрез со всем, что нам порой проповедуют.

«Радио Африка»: 40 лет альбому

В июле 1983 года в Ленинграде группа «Аквариум» завершила работу над записью очередного альбома, получившего название «Радио Африка». Результат превзошёл самые смелые ожидания: на выходе получился воистину эпохальный альбом, переживший своё время и до сих пор радующий поклонников отечественного рока жанровым многообразием, ярким звучанием и целой россыпью незабвенных суперхитов.

Предлагаю вспомнить эту работу посредством погружения в архив проекта «Рок-меломан». Глава № 7: «Слушай шум больших идей»

Шинейд О`Коннор — R.I.P

Наш мир покинула Шинейд О`Коннор — талантливая певица и женщина многогранной судьбы, не раз подвергавшаяся социальному остракизму. В сетевом проекте «Клуб громовержцев» — полная хроника её жизни и творчества.

Волков бояться — в тир не ходить

Сольник Юрия Шевчука «Волки в тире», записанный с помощью 35-летнего клавишника Земфиры Дмитрия Емельянова, по звучанию мало чем отличается от работ современного состава «ДДТ» — о каких бы экспериментах с «ламповым» (читай олдскульным) рок-саундом и поисках нового ни вещал сам Юрий Юлианович. Насколько себя помню, ЮШ с конца восьмидесятых периодически ищет «новый звук» и выдаёт, по итогу, очередной интонированный бард-рок с подключением гитар на том или ином, свойственном эпохе, перегрузе. Вот и в данном случае о новизне и, тем более, экспериментах вести речь можно лишь с изрядной иронией — поскольку в числе принявших участие в работе указаны, наряду с парой приглашённых музыкантов, всё те же ДДТ-шники Антон Вишняков, Тёма Мамай и Алёна Романова. За синтезаторы и гитары, соответственно, взялись непосредственно Шевчук и Емельянов. Оба, при этом, являются авторами музыки.

Альбом обнародован 12 июля. Как только стало известно его название и была опубликована обложка, в памяти сразу прозвучали строчки одного из самых первых хитов «ДДТ» — «Не стреляй!»:

И случилось однажды, о чём так мечтал:
Он в горящую точку планеты попал.
А когда, наконец-то, вернулся домой,
Он свой старенький тир обходил стороной...

Признаюсь, в этом контексте имелись опасения, что авторский месседж окажется «оформлен» излишне плакатно, как это уже бывало в 2008 году — но, слава богу, фронтмен «ДДТ» оказался мудрее и не пошёл по дороге многих своих коллег с обеих сторон рок-комьюнити, расколовшегося ныне надвое. Вместо стрельбы по жестяным волкам Шевчук выбрал немного усталый и несуетный разговор по душам.

Первыми волками (зачёркнуто) ласточками нового релиза стали опубликованные в первом полугодии 2023-го видеосинглы на песни «Родина, вернись домой» и «Похороны войны». Последний, признаться, впечатлил намного сильнее и, наряду с песней «Дрон», украшает и делает художественно ценным (таков мой субъективный взгляд) этот 38-минутный цикл.

Остальной материал — разделён на два условных блока: привычный для Шевчука социальный ракурс про «стояки державы» и «наши песни, привычные к боли» и тому подобное (ракурс заметно дал крен в безнадёгу, нужно признать, о чём даже напрямую поётся) и весьма добросовестная, по меркам автора, акварельная лирика (которой, по ощущениям, в разы больше, чем на любом прежнем альбоме «ДДТ»). Песни «Надежда» (романс!), «Чайковский», «Потоп» и «Пчела» — пожалуй, украсили и освежили бы треклисты программных пластинок основного шевчуковского детища — пожелай автор им такой судьбы. Выбор же, по итогу, сделан в пользу более камерного — сольного — бытия этих песен. Вспомнились, кстати, такие отдельные шевчуковские релизы, как «Акустика», «Прекрасная любовь» и, как, наверное, самая точная аналогия — «L' Echoppe». Кто слышал все эти работы — поймёт мысль.

Что же касается пресловутой «ламповости» и поисков новых лагун, то тут можно заявить, скорее, не о восклицаниях «Эврика!» (последний раз что-то такое слышалось в начале семидесятых годов из павильонов, где «пинк флойды» ваяли «The Dark Side of the Moon»), а о звуковом постмодерне. Не называть же, в самом деле, новаторством сведённые олдскулы нью-вэйва заглавных «Волков в тире» (пусть и снабжённых эффектами из аудио-библиотеки), «битловский» орган Билли Престона в «Потопе» или реплику главной темы «Щелкунчика» в клавишном проигрыше «Чайковского».

Магистральный смысловой посыл альбома, конечно же, гуманистический — в отечественном рок-н-ролле Шевчук был и остаётся закоренелым пацифистом и рефлексирующим философом. В текстах, как обычно, много подспудных оммажей и прямых отсылок: от Высоцкого и Башлачёва до Игоря Талькова с его поздне-перестроечной нетленкой «Дядин колпак». Босховский персонаж с ромашкой в жопе тоже нашёл себе тут приют.

Помимо важного, в целом, содержания и идейного посыла, одним из абсолютных достоинств релиза является его оформление: графика Яана Таммсаара недаром «одобрена» в пресс-релизе старейшим дизайнером «ДДТ» Владимиром Дворником — как правило, в нашей нынешней суете оформлению дисков уделяется слишком мало внимания.

Размеренный, спокойный, немного усталый и, по понятным причинам, печальный альбом — увенчанный едва мерцающей надеждой.

И так, и сяк

Некоторым рок-легендам, по сю пору выступающим под заметно надломленными и истерзанными рок-знамёнами, хочется выразить благодарность за один только факт того, что они не тащат в актуальное творчество хищный геополитический нарратив — во всяком случае, находят для себя резонным — каких бы крылатых взглядов или махровых заблуждений ни придерживались — обходиться без перебарщивания в общем контексте. В означенном ряду сейчас, к большой радости, выступил и бессменный лидер группы «Калинов Мост» Дмитрий Ревякин, представивший на днях слушателям свой сольный альбом «Стрелы лет».

Многочисленные сольники Ревякина можно без особых затруднений отличить от номерных релизов с корневой группой: это звучание, по большей части, пронизано отстранённо-лирическим настроением и являет собою, так или иначе, экспериментальный крен (что, к слову, делает честь немолодому и нишевому автору). При этом, дело может касаться не столько песенного наполнения (лирика, порой хрустальнейшая, по сей день встречается и в «Калинове Мосте», взять хотя бы недавние альбомы «Даурия» и «Холсты», а некоторые сольные ревякинские работы порой, напротив, пульсируют боевыми манифестами), сколько более расслабленных интонаций, вольных жанровых решений и мимикрии оттенков в аранжировках. 

Предыдущий сольник, получивший название «Кosmotango», был выпущен в 2020-м и стал, пожалуй, примером максимального отступления от патриархальных этно-хардовых рефренов основного ревякинского детища. В памяти до сих пор звучат строчки «солнечные зреют мандарины», не говоря о евро-поп звучании большинства треков (вперемешку с романсами, танго и рэггей) и общем лучезарно- «отпускном» настроении. Сказать по правде, слушая «Кosmotango», автора, издавна охваченного неласковыми концептами и идеями, хочется подольше оставить в этом струящемся кислородном потоке. На этот раз всё, к сожалению, получилось не настолько экспериментально, дерзко и тем более танцевально — хотя и не так уж блёкло, как могло бы быть.

Будто бы отолкнувшись от строчки «росчерк твой задрожал тетивой...» из предыдущего сольника, Дмитрий Ревякин назвал новую работу «Стрелы лет». Какие же стрелы (зачёркнуто) песни таятся под этой багровой обложкой, выполненной в эстетике соц.минимализма годов эдак семидесятых? Программа, записанная с гитаристом и аранжировщиком Александром Бадажковым, открывается дружелюбным ритуальным приветствием «Будем жить!» — задавая тон всему этому альбому-встрече «на одной волне»:

Сколько промчалось дней? 
Вот и свиделись, братья-други.
Что ж, наливай полней!
Будем жить!
Тает игра теней,
Окрыляет единство круга,
И неспешными дарит песнями
Строй души.

Поначалу это всё тот же «Калинов Мост» в его канонической «лирической» ипостаси, и даже сами ревякинские интонации будто бы окованы чем-то привычно-рутинным и слегка заторможены изрядно проторенным (как поёт сам автор — «плещемся в полынье, как во сне»). Но к третьему треку саунд и подача начинают словно бы раскрепощаться: песни звучат то в рэггей, то в упругом рок-формате, то, вдруг, в релаксации винтажного джаза (будто бы прилетевшая из шестидесятых песня «Навсегда»). Голос Дмитрия тоже словно бы сбрасывает гипотетические оковы и, вот уже, звучит вполне по-хозяйски — порой иронично («Грёб ложкой»), порой в манере сурового стадионного рок-героя («И так, и сяк»), порой в панибратском духе сценических коллег из группы «Чайф» («Братишка») — к слову, «Братишка» ещё очень напомнил «Кроху», ранний шлягер «Калинова Моста». Много аккордной акустики и мягких клавишных, местами даже на грани минимализма, а в паре треков слышатся более чем изящные ретро-изыски. Есть и вкрапления рок-гитар — так что, чуть ли не всем сестрам по серьгам.

Помимо того, что это альбом-встреча, это ещё и альбом-путешествие. Только, в отличие от сольника «Kosmotango» с его терпко-фруктовым международным колоритом, на сей раз туризм исключительно внутренний: воспеты Абакан, Оренбург, Саратов, Камчатка, Юрюзань, Забайкалье, Одесса.

Не обошлось, чего уж там, и без мрачного ворона — трека «Наступали», хотя куда как более обнадёживающим месседжем альбома лично для меня прозвучали строчки:

Крадучись кромкой,
Выдохом рая
Тлеет исход сентября.
Мы же негромко
Всем пожелаем —
Хлеба, вина и добра.

По ту сторону научных названий

Стивен Хёрд прежде был известен как автор монографии «Руководство для учёных по писательскому мастерству: как писать проще и эффективнее на протяжении всей вашей научной карьеры». По всей видимости, тезисы «Руководства» автору понадобилось подкрепить зримым примером — благодаря чему Хёрд написал и выпустил занимательное исследование в жанре научпоп, получившее броское, если не сказать вычурное, название (не читал «Руководство», но так и вижу один из его пунктов: КОЛЛЕГИ, ДАВАЙТЕ КНИГАМ БРОСКИЕ НАЗВАНИЯ!) — «Усоногий рак Чарльза Дарвина и паук Дэвида Боуи: Как научные названия воспевают авантюристов, героев и даже нескольких негодяев». Не без интереса погрузился я в данное исследование — и был немало удивлён уже с самых первых страниц, на которых автор поведал, насколько малая часть из миллионного массива существующих на Земле видов живых существ названа и, соответственно, изучена человечеством. 

Известно, что сейчас на нашей планете можно встретить от 3 до 100 миллионов видов — при этом, научные названия на данный момент имеют лишь полтора миллиона. Скажем, из полумиллиона существующих видов растений названо лишь 400 тысяч, из двух миллионов видов насекомых — названо менее миллиона, и так далее. В предисловии к книге автор проводит кропотливый исторический экскурс — рассказывая, как люди издревле систематизировали окружающую природу и давали названия организмам. От 200 видов лекарственных растений, перечисленных в вавилонских глиняных табличках и китайского «Трактата о лекарственных средствах» с содержащимися в нём сведениями о 365 видах растений — к библейским текстам и к описаниям сотен животных и растений в трудах Аристотеля, Теофраста, Диоскорида и Плиния Старшего — и далее, уже к трактатам XVII века, охватывающим десятки тысяч обнаруженных к тому времени видов с присвоенными им мало что громоздкими, да ещё и трёхэтажно-описательными латинскими наименованиями. 

Учёным становилось всё сложнее работать, пребывая в вечно разрастающемся хаосе, и только в XVIII веке, благодаря шведскому ботанику Карлу Линнею, стало, наконец, возможным методично присваивать видам биноминальные наименования (состоящие из двух латинских слов, включающие в себя род и вид) — метод, который, будучи отшлифованным, осуществил революцию в научном мире и заложил основу современной научной таксономической номенклатуре. Начиная с эпохи Линнея каждый первооткрыватель получил возможность творчески реализоваться, присвоив любому доселе неизвестному существу или растению то или иное имя исходя из собственных воззрений, пристрастий или, скажем, испепеляющего душу чувства мести — в рамках заданного канона.

Окошко во внутренний мир людей науки — так автор книги называет свой экскурс по самым необычным и порой скандальным фактам, связанным с историей того или иного названия. В самом деле, приведённых в этом исследовании историй вполне хватит, чтобы мы смогли разглядеть в учёных самых простых людей — с их слабостями, моральными заблуждениями, пороками и трогательным романтизмом. 

Книга имеет изюминку — сквозную интригу (Хёрд, насколько я вижу, не чужд концептуализма) — впрочем, весьма нехитрую. А основная часть — более чем содержательные тематические главы, в которых автор то предстаёт эдаким неспешным Жюлем Верном, погружая читателя в атмосферу непридуманных приключений и исторических событий (самые вкусные главы, одна только история Ричарда Спруса, любителя мхов, стоит целого романа), то вдруг примеряет облик падкого на сенсации сетевого журналиста — чьим арсеналом является перечисленный через запятую набор вызывающих иронию (главным образом) фактов. Ведь в честь кого только не называют учёные со времён Линнея и Дарвина зафиксированных ими представителей живой природы — от звёзд шоу-бизнеса, одиозных политиков и литературных героев до собственных жён, детей, любовников, коренных народов Земли, почитаемых или чем-то насоливших коллег, а то и (официально не запрещено) самих себя. Книга рассматривает всевозможные аспекты — от этических до сугубо функциональных и утилитарных, что в итоге оставляет вполне целостное ощущение.

Во всяком случае, не остаётся вопросов о том, с какой радости невзрачный безглазый жучок из пещер Словении носит имя нацистского диктатора, особым образом окрашенный слепень славит в веках певицу Бьонсе, а один из видов жужелиц — Арнольда Шварценеггера. 

Конечно, данное исследование можно при желании упрекнуть в не в меру раздутой сенсационности — но с заявленной целью автор, безусловно, справился. И чем большее число читателей книга заставит обратить взор к окружающему нас природному разнообразию, достойному бережного и трепетного отношения — тем лучше.

45 лет альбому «Все браться-сёстры»

45 лет назад был выпущен совместный магнитоальбом БГ и Майка «Все братья-сёстры». Почему эта плёнка стала веховой и поворотной в истории русскоязычной рок-культуры, излагаю в архивном материале.

Настольный бум: «Город Великой Машины»

Минувшая весна запомнилась приятным знакомством с настольной игрой «Город Великой Машины». Это — захватывающая стимпанковская стратегия, придуманная российским геймдизайнером Германом Тихомировым и выпущенная в 2022 году издательством Crowd Games.

Мы переносимся в идеальный город, возведённый в конце XIX века с применением самых передовых технологий и парящий над миром на гигантских воздушных платформах. Небесным городом управляет Великая машина — всевидящий искусственный интеллект, изначально созданный для помощи человеку, а со временем разработавший собственный План для усовершенствования и стандартизации самого человека. Шаг за шагом Машина подчинила себе сперва обслуживающих её операторов, снабдив тех имплантами и превратив в покорных и позвякивающих шестерёнками слуг, затем взяла контроль над рычагами управления городской жизнью и наводнила городские районы механическими стражами. Так, при покорном равнодушии жителей и исправной исполнительности автоматонов, город Разума утратил первоначальное название и превратился в город Великой Машины. И лишь немногие из людей способны дать отпор вышедшему из-под контроля режиму. Игрокам предложено выбрать сторону — играя или за смельчаков, бросивших вызов механической тирании, или за саму Великую машину, неумолимо следующую своему Плану. Или, как в нашем случае — скооперироваться и вместе попробовать устроить три мятежа, чтоб устроить революцию и моральные шатания в городе под пятой безжалостных роботов.

Правила игры потребовали серьёзного погружения, будучи местами не вполне доходчиво изложенными. Но, трудолюбиво освоив их и вооружившись памятками, мы получили от игрового процесса самые яркие впечатления. Первым делом происходит подготовка, в процессе которой игроки тем или иным образом выкладывают из девяти имеющихся тайлов сцепленные между собой платформы — это районы города (следует помнить, что они, во славу прогресса, висят в воздухе). Районы, при этом, бывают обычными или особыми — что добавляет игровому процессу нюансов. Случайным образом, лицевой стороной вниз, на платформах раскладываются жетоны влиятельных жителей — за сердца и помыслы которых нашим героям будет предстоять бороться (при том, что в их число входят предатели — лояльные режиму и лишь для виду занимающие порой жизненно полезные ячейки).

В каждом квартале города размещаем по две фишки стражей — их в игровом процессе можно атаковать, бросая жребий, и они же будут здорово влиять на наши перемещения. Важнейшим компонентом игры является планшет развития, представленный в виде вычурного циферблата — на его вращающихся дисках будет постоянно меняться картина исполнения плана Великой Машины и степени нарастающего (или убывающего, на вашу беду) недовольства горожан. У Великой Машины в игре будет три представителя: их человеческая сущность и истинные имена давно стёрты — теперь их зовут Лекс Геката, Вершитель и Фантазм. У играющих против режима — три героя (их в начале игры можно выбрать из числа представленных фигурками и именными планшетами Актрисы, Врача, Ветерана, Инженера, Бродяги и Птицелова). Каждый герой имеет индивидуальную способность, что привносит разнообразие.

Фигурки расставляются на платформах районов согласно последовательности правил — в игре пять фаз. Разыгрывая, следуя памяткам, карты городских событий и расплачиваясь за каждое действие ресурсами (для героев это жетоны трастов, для Великой машины, если игра друг против друга, — жетоны бондов), мы азартно пытаемся достичь конечных целей.

Машина воплощает Великий план, об осуществлении которого возвестят стрелки часов, достигшие цифры XII — для этого механические слуги в свою фазу проводят аресты и облавы, а также занимаются починкой сломанных мятежниками автоматонов. Также периодически героев (чьей целью, повторюсь, являются успешные мятежи и революционная ситуация) ставят перед необходимостью выполнения директив Машины — затрудняющих, естественно, любые мятежные цели.

Несмотря на то, что наши герои успешно осуществили лишь один мятеж и уступили Великой машине в гонке по неумолимому циферблату, игра очень понравилась. В череде особо запомнившихся моментов — маниакальное преследование нашей Актрисы одной из прислужниц Машины и сокрушившее разум перемещение района с находившимся там Птицеловом — бог весть куда, вместо продуманного нами маршрута в самый стержневой момент. Ну, и куча частных нюансов, позволивших отвлечься от будничной рутины во благо свободолюбивых порывов. Также порадовала игровая механика в целом и, конечно же, стильное оформление.

ПОДРОБНЕЕ ОБ ИГРЕ

ВИДООБЗОР ИГРЫ

За родную Катманду: слушая трансконтинентальный трибьют

Московской группе «Крематорий» в этом году исполняется 40 лет. В этой связи 26 мая на всех цифровых площадках состоялся сетевой релиз неординарного международного проекта (в терминологии самих музыкантов — «трансконтинентального альбома») — получившего название «The Big One».

15 суперхитов «Крематория» записаны силами музыкантов группы и их бывших коллег (поклонникам «самого весёлого на этой планете ансамбля» будет приятно получить привет от Вячеслава Бухарова и Андрея Сараева спустя 15 лет их отсутствия в именитом составе), а также струнной группы симфонического оркестра «Глобалис» и Виталия Погосяна, исполнившего соло на дудуке в англоязычной версии «Снегов Арарата». Что касается вокала, то тут главный сюрприз: вместо бессменного Армена Григоряна классику «Крематория» заново воспроизвела...ну нет, конечно же, никакая не «внушительная обойма иностранных вокалистов», как об этом сообщалось в официальном пресс-релизе (губа, она, ясное дело, не дура), а шестеро не особо прежде известных у нас заграничных исполнителей. А именно: Steve Waddington, Andrea, Imago Latens, John Yuan, LEE и Ricardo Hernandez. Соответственно, песни звучат на английском, немецком, французском, итальянском, испанском и китайском языках.

Есть ощущение, что данному трибьюту для солидности немного не хватает участия Стинга, Мика Джаггера и группы «Rammstein» — но давайте уж сделаем скидку на международную обстановку. А если серьёзно, то к «трансконтинентальному альбому» нет повода пытаться подходить с критической стороны — при всей его эксклюзивности для отечественных широт, релиз, признаться, не являет зримой (точнее сказать, слышимой) долгоиграющей перспективы. Меньше всего удивят англоязычные версии: все они напоминают клубный сет старательного и не особо балующего экзотикой кавер-бэнда. В этой части треков «Таня» превратилась в «Стейси», две тысячи первый год стал 2024-м (впрочем, приглашённый исполнитель в коде песни так увлёкся календарной пост-иронией, что сам запутался), версии большей частью льют воду на мельницу пресловутого и издавна нелюбимого лидером «Крема» определения «вальс-рок» (шаг в сторону от оригинала, видимо, был по каким-то воззрениям невозможен), а «Маленькая девочка», к примеру, исполнена так, будто песню разучивают ученики музыкальной школы — намеренно замедлив темп (впрочем, с дудочкой в мутировавшей «Тане» творится та же фигня). Таким образом, около десяти треков, в числе которых версии «Катманду», «Сексуальной кошки», «Клубники со льдом», «Безобразной Эльзы», «Кондратия», «Америки» — в аранжировочном плане весьма скучны и создают ощущение, что страдающий пивным похмельем Джефф Кастеллуччи решил немного побыть вокалистом «Red Elvises». Впрочем, нет худа без добра: скрипка и акустическая гитара в каверах международного трибьюта прописаны в разы лучше многих классических оригинальных альбомов.

Что касается песен на других языках — тут, как раз, сплошь звучат мои аплодисменты. «Китайский танк», спетый по-китайски — вполне внушителен, и если не брать в расчёт факт того, что песня эта не входит в репертуар «Крематория», а украсила в своё время треклист экспериментального сайд-проекта «Третий Ангел», то можно лишь порадоваться лихому драйву и искреннему кобейновскому надрыву на её финальных аккордах.

«Судья» спет по-немецки и великолепен во всех отношениях — начиная с самых тёплых слов применительно к оригиналу, прозвучавшему на относительно свежем альбоме «Охотник». Задорно, цепляюще и брутально.

Украшением альбома стала, несомненно, исполненная на итальянском оперная версия «Мусорного ветра» — кажется, её намеренно завернули в симфоническую реплику темы сериала «Игра престолов». Учитывая смысловую первооснову оригинального хита, а именно, одноимённый рассказ Андрея Платонова, атмосфера знакомой с перестроечного детства песни стала теперь мерцать ещё и гранями кубриковского «Заводного апельсина».

Ещё среди треков есть «Дон Педро» на испанском (впечатления ровные) и венчающая релиз версия баллады «Без крыльев, как дым» — исполненная бесподобным женским голосом по-французски в духе поп-шлягеров, дрейфовавших когда-то в прошлом на волне радиостанции «Европа Плюс». 

Не знаю, как будет на носителе, у сетевого релиза имеется бонус-трек — англоязычная версия «Китайского танка». Всё выстроено вполне концептуально и в духе эпохи.

Итак, ощущения смешанные: непонятно, кому этот проект адресован. Уж точно не международной аудитории, так мне думается. Что касается российской публики, то тут может идти речь разве что об эдакой экзотической игрушке для тех фэнов «Крематория», которым наскучили привычные радиохиты и пластинки. По общим ощущениям, это не тот трибьют, который поклонники будут вспоминать долго. К кому нет абсолютно никаких претензий — так это к саундпродюсеру Хайлу Холланду, ответственному за финальный микс, произведённый в Чикаго. Альбом звучит сочно и очень подобающе. 

По слухам, это ещё не все сюрпризы от «Крематория» в юбилейном для группы году. Возможно, на горизонте — нечто чуть более впечатляющее.

Настольный бум: «Архитекторы Западного королевства»

Настольную игру «Архитекторы Западного королевства», созданную новозеландским разработчиком Шемом Филлипсом и нарисованную художником Михайло Димитриевски, наверное, первым делом стоило бы причислить к самым порадовавшим новинкам. Игра появилась на свет на границе текущего десятилетия и совсем недавно, вместе с не менее интересными дополнениями, локализована питерским издательством «Lavka Games».

Главное достоинство «Архитекторов» — отнюдь не узнаваемая комиксно-гротесковая графика плодовитого Мико Димитриевски (на мой взгляд, в данном проекте, опирающемся на худо-бедно бытовавшие реалии европейской истории, визуальному ряду стоило бы предать более классический и — я бы настоял на том — детализированный вид), а, первым делом, простая в понимании механика. Плюс абсолютная свобода действий игроков для достижения целей.

В этой по-хорошему объёмной и структурированной настолке мы — придворные архитекторы, живущие в эпоху заката империи Каролингов (это IX век на стадии, когда франков вот-вот подомнут под себя норманны) и пытающиеся утвердиться в профессиональном статусе перед своим государем. Для этого нам нужно на отведённых территориях (нечто среднеевропейское) возводить различные сооружения и строить кафедральный собор — с помощью двух десятков деятельных работников (собственно, миплплейсмент тут — основа основ). Какими средствами и с какими моральными издержками мы это станем делать — личный выбор каждого участника игры. В левой части большого поля из сверхплотного картона имеется так называемая Шкала Добродетели, на которой придётся всё время балансировать исходя из принятых решений, а среди локаций имеется чёрный рынок, позволяющий в счёт потери этой самой добродетели чуть рвануть вперёд. Ну, или прирастать сущей благостью, ударившись в соборостроение — исходя из условий игры, сие есть высшая моральная миссия архитекторов (впрочем, порой на деятельном строительстве форта или казарм можно безо всякой морали преуспеть ловчее).

На стадии подготовки мы выбираем планшет понравившегося персонажа и очень оригинальным, восхитившим лично меня способом (многоступенчатым обменом) отбираем себе на руку взакрытую 3 карты из «колоды сооружений». На этих картах — не видимые глазу соперника условия, едва выполнив которые, мы строим данный объект и становимся ближе к победе (по ходу игры можно реализовывать новые цели). Нужно отдать должное разработчику: персональные планшеты ещё и двусторонние, и оборотная сторона наделяет вашего героя уникальными свойствами и индивидуальным набором ресурсов — внося элементы гиперреализма и повышая реиграбельность этого настольного проекта. В игре имеет место оборот серебряных монет — что порой весьма весомо добавляет лакомых ощущений.

Ну, а когда поле и компоненты готовы, архитекторы, засучив рукава, начинают гонку к славе. Процесс элементарный: в свой ход вы берёте из числа 20-ти рабочих лишь один мипл и, задумчиво почесав подбородок, выставляете в любую локацию на поле по своему выбору. Локаций и предоставляемых дорог к успеху хоть ложкой ешь, и именно они дают возможность пополнять ресурсы — для достижения целей на ваших картах. В определённый момент кучка миплов иссякает — на такой случай предусмотрен механизм денежного найма горожан на городской площади для «ареста» рабочих — причём, игрок может арестовать (отозвать назад с поля) свои потраченные фишки, скопившиеся в одной из локаций, а может скопом отправить в темницу рабочих соперника. Тому придётся вызволять своих, тратя ходы. Кстати, в игре, к моему искреннему удивлению, всерьёз реализован экономический базис: помимо денежного оборота, тут чётко прописан налоговый и долговой механизм — как предусмотрен и криминальный путь за счёт падения пресловутой добродетели, когда предоставлена возможность для грабежа казны и коррупции.

В игре постоянная суета с ресурсами: мы то и дело, каждый для своих задач, собираем в локациях древесину, глину, камни, мрамор, золотые слитки: зодчество и строительство — дело ресурсное.

Наведываемся в мастерскую — где нанимаем полезных в данных условиях помощников (без этих ребят проблематично реализовать цели на приватных картах) или получаем новые чертежи. Локация чёрного рынка — часовая бомба: попав туда, вы не можете уйти до стадии обновления, что чревато неприятными сюрпризами и потерями.

Дополнения к «Архитекторам Западного королевства» — отдельное удовольствие. Мы с азартом прошли «Шедевры», где архитекторы выполняют новый королевский каприз и стараются возвести на привычных глазу ландшафтах один из пяти величественных монументов — это делается исходя из личных амбиций сверх текущих задач. Тут в игру вступает добавочный механизм и два влиятельных персонажа — Принцесса и Пройдоха. Для них придумана специальная шкала, размещаемая справа от игрового поля — теперь, выставляя в свой ход мипл в любую из локаций, игроки неминуемо берут в расчёт наличие новых условий. Принцессе за её благосклонность к вам делаются пожертвования, Пройдоха даёт влияние — но не без негативных нюансов.

 

Я задался дерзкой целью и реализовал, причём, два раунда подряд, возведение Золотой Статуи в лесу (мало ли что мне нашептал в ухо, делясь мечтами, безумный сюзерен?) — хотя надо признаться, что вычурные королевские капризы, при всей их многостоимости и моральных поощрениях, значительно отвлекают нас, архитекторов, от выполнения скромной земной миссии. У кого помпезные статуи в лесу, а у кого недостроенный собор десятилетиями зябнет.

Есть ещё дополнение «Эпоха мастеров», где обременённые знаниями вчерашние подмастерья берутся заниматься украшательством всего и вся в поле своего зрения, получая за это поощрение — одним словом, игра предоставляет возможность максимально разнообразно ощутить себя в ипостаси старинного европейского архитектора. Плюс — превосходное проведение досуга.

ПОДРОБНЕЕ ОБ ИГРЕ

ВИДЕООБЗОР ИГРЫ

Поклон Тине Тёрнер

24 мая 2023 года покинула мир выдающаяся американская певица, актриса и автор песен — Тина Тёрнер, по праву носившая звание Королевы рок-н-ролла. Невозможно представить культурное пространство второй половины двадцатого века без хитов из обширного репертуара погасшей сегодня суперзвезды.

Полная хроника жизни и творчества певицы — в материале нашего «Клуба громовержцев».

Настольный бум: «В поисках Эльдорадо»

В начале мая у нас состоялся целый семейный марафон настольных игр. Постепенно постараюсь поделиться впечатлениями о каждой из них — дело того стоит. И уже сейчас — рассказ об очень драйвовой и порадовавшей нас игре 2017 года «В ПОИСКАХ ЭЛЬДОРАДО». Её автор — Райнер Книция, живущий в Великобритании немецкий математик и финансист, с давних пор посвятивший себя разработке настолок и являющийся ныне автором более чем 500 релизов. Игру оформил французский художник Венсан Дютре — благодаря таланту которого нам доставило истинное удовольствие почувствовать себя путешественниками, наперегонки продирающимися сквозь джунгли Южной Америки к заветному Эльдорадо — с целью обладания его несметными сокровищами.

Путь к Золотому городу полон непредсказуемых опасностей и побуждает к тактическим, порой нестандартным решениям. В игре на двоих каждый участник возглавляет и ведёт к цели сразу две экспедиции — при этом, победителем вы становитесь только тогда, когда они обе достигли финального фрагмента многосоставного игрового поля (врат Эльдорадо). В самом начале игры нужно произвольно выложить на столе маршрут — в соответствии с определённым порядком и готовности к той или иной степени сложности (мы, пару раз отыграв в базовый вариант, вскоре приступили к дополнению «Герои и демоны» — включив в маршрут клетки демонов и препятствий, наступив на которые игрок получает жетоны проклятий и вынужден в поте лица от них избавляться).

Основа движения тут — использование карт. Именно благодаря колодострою мы в процессе игры приобретаем на рынке карты помогающих нам в приключении персонажей: их 54, но использовать карты экспедиций и действий, предоставляющие наиболее вкусные и хитрые возможности (компас, радиостанция, путевой дневник, картограф, учёный, абориген и др.) можно лишь при достижении определённых условий. А изначально у каждого игрока — личная колода, в которой 8 тщательно перетасованных карт: 4 путешественницы, 3 исследователя и 1 моряк. Немаловажна цветовая дифференциация. В руку берётся лишь 4 карты, первый игрок (тот, что первым занял место за столом и получил шляпу лидера) выставляет фишку на первую и третью стартовую клетку, его коллега выставляется на вторую и четвёртую стартовую клетку — и вы по очереди начинаете двигаться в направлении заветной цели. По ходу игры, занимающей в среднем полтора часа, мы увеличиваем колоду — нанимая персонажей и покупая снаряжение. Правила базовой игры и дополнения позволяют совершать максимально разнообразные выборы: я, к примеру, отыгрывая реванш после проигрыша, воспользовался узким непроходимым сегментом маршрута и долго удерживал своей «застрявшей» фишкой экспедицию Олеси — тем временем рванув к цели второй фишкой. За время искусственного затора собрал в колоде нужные карты для прорыва — и за счёт этой тактики отыгрался. Были и другие полезные решения, касаемые уже самих карт и найма помощников — те помогают шире шагать, прорубая заросли мачете, миновать реки под предводительством капитанов и моряков, добывать деньги, чтоб покупать лояльность местных жителей или единовременно использовать крутую карту в качестве джокера.

Порадовали стопочки жетонов пещер — случайным образом рассредоточенные по маршруту и стимулирующие игрока к исследованию — что, естественно, чревато торможением. На лицевой стороне каждого открытого жетона — то или иное полезное (или не очень, как в дополнении с демонами) условие.

Очень динамичная, лёгкая в понимании и воспламеняющая азарт игра: порой ситуация выглядит так, что каждый участник уже готов спеть старый-добрый хит на стихи поэта-эзотерика Евгения Головина: «Вот перед нами лежит голубой Эльдорадо. И всего только надо — опустить паруса. Здесь, наконец, мы в блаженной истоме утонем, подставляя ладони золотому дождю...» — и дело пахнет ничьей. Но даже в случае ничьей гениальным автором игры предусмотрена последовательность финального подсчёта — для чего загодя следует озаботиться сбором полосочек препятствий, являющихся границами фрагментов маршрута. Внёс игру в свой персональный золотой настольный фонд, спасибо за клёвую локализацию ребятам из «Lavka Games».

ПОДРОБНЕЕ ОБ ИГРЕ

ВИДЕООБЗОР ИГРЫ

«Уездный город N»: 40 лет альбому

Весной 1983 года ленинградская группа «Зоопарк», ведомая талантливым Майком Науменко, записала свой первый студийный альбом, получивший название «Позавчера...и вчера — уездный город N». Альбом, включивший в себя самые ударные суперхиты группы, созданной двумя годами ранее, а также монументальную 15-минутную композицию, давшую всей работе внутреннюю концепцию и название, моментально стал классикой отечественного рока — и сегодня, спустя 40 лет, по-прежнему искрится смыслами и радует свежим рок-н-ролльным драйвом.

Вашему вниманию — подробный архивный материал моего авторства, посвящённый этому шедевру отечественной звукозаписи и опубликованный ранее в рамках сетевого проекта «Рок-меломан». Глава № 56: «Гоголь, одетый как Пушкин».

И души моей не стало

Лидер группы «АукцЫон» Леонид Фёдоров записал новый сольный альбом, получивший название «Письма Б.В.». И это одна из самых драматических и саднящих работ, созданных рок-музыкантами в нынешней России. Тот случай, когда сентиментальной улыбкой эскаписта уже не заштриховать гримасу боли и страдания. А простые слова о смерти и любви — не раскрошить привычно на разрозненные блики и загадочные морфемы.

В альбоме только две песни, они открывают и завершают звуковое полотно. Остальное пространство — вплетённые в фёдоровский психоделический эмбиент письма Бориса Викторова — пасынка гениального поэта-обэриута Александра Введенского, которого Фёдоров неоднократно называл своим любимым творцом и периодически сочинял песни на его произведения. Более того, чуть более 10-ти лет назад артист записал целый альбом «Весна» на стихи этого ближайшего соратника Даниила Хармса.

Что касается содержания нового альбома, это — эпистолярная хроника харьковской семьи, разъединённой военными действиями: сквозь осколки хронологии слушатель реконструирует внутри себя, как Викторов сумел переправить дочь и внучек в Голландию, а сам остался под обстрелами в Харькове — ухаживая за угасающей женой и став свидетелем уже второго на его памяти, после 1941 года, разрушения родного города.

Аристотель в «Поэтике» видел предназначение трагедии как путь к очищению — через страх и сострадание. В качестве метода он предлагал кристаллизацию незрелой эмоции в совершенную сущность (лечение подобного подобным, перекрывая искусственно привнесённый драматизм истинным его познанием и прочувствованием основы), и если рассматривать работу Леонида Фёдорова под таким углом — думается, все линии в итоге вполне безупречно и трагедийно сойдутся в одной точке. И здесь каждая сдавленная, буквально истерзанная нойзовой монотонностью нота, интимно пропетая автором сквозь слёзы, сквозь ощутимо искалеченную нежность — суть душевного крушения. Да и не вполне пока ясно, является ли конечная точка тем самым, каноничным аристотелиевским катарсисом. Ничто ведь ещё не кончено.

Альбом выстроен более чем доходчивым образом. Поначалу он как бы выплывает из безмятежной, довоенной жизни, начинаясь с жизнерадостной детской песенки:

Гиены, львы и носороги
Слона катили по дороге.
И каждый чуточку боялся,
А слон свистел и улыбался.
Сверкали в небе пузыри,
И слон светился изнутри.
И слон — светился изнутри.

А дальше, на безжалостном контрасте, всё будто улетает в пропасть, и мы погружаемся в сами письма, адресованные Леониду и Лидии Фёдоровым. Частные месседжи, точнее, их фрагменты, звучащие то на фоне пронзительной флейты, то на фоне депрессивного транса и завывания каких-то тягучих радиоволн, составленные таким образом, что мы всякий раз прямо кожей ощущаем этот резкий переход — через необратимый рубеж. Рубеж всепоглощающей войны. Автор посланий не скрывает разрывающей его изнутри боли: «эмоции свои передавать нету сил», поэтому мы главным образом впитываем горький концентрат бытийности: это рассказанная с учтивой интонацией повседневная жизнь под непрерывными обстрелами, болезнь и уход жены, работа волонтёров, уничтожение снарядом дома, где хранились, в числе прочего, книги поэта Введенского, расцвеченные ретро-вальсом воспоминания из долгой и фатально завершившейся семейной жизни. «Выхожу в аптеку или магазин. И да, лекарства есть. А кошмар, о котором вы говорите, думаю, может закончиться только тогда, когда Английский пациент поступит в четвёртую палату клиники Эрисмана».

Борис Викторов в этих своих письмах по-интеллигентски уравновешен, но чего стоит эта хрупкая и безусловно сочащаяся незримыми слезами уравновешенность. Достоинство боли. Он цитирует Чехова, иронично называет себя инженером Брунсом, вспоминает довоенное... и в какой-то момент вдруг ловишь себя на мысли, что ведь вся звучащая на альбоме хроника — о том, что происходит прямо в эти дни. Происходит — с каждым и внутри каждого из нас. Викторов под какой-то задушенный, расплющенный стон трубы успокаивает: «Пока в нас не попали, мы в полном порядке. Переживаем за других»...

Или рассказывает, как дочь вздрагивает при каждом взрыве — а мы, слушатели, благодаря нарушенной хронологии, уже знаем, что его большой семье пришлось вынужденно разъединиться, и сразу — темнеет в глазах.

Проведя нас через комнаты этого драматического скриптория, Леонид Фёдоров завершает альбом композицией «Звезда», длящейся почти 10 минут. Песня, будто снятая с паузы после звучания начального трека, снова пытается пробиться сквозь бытийный свинец детским обэриутством:

На меня звезда упала,
И души моей не стало... 

Но, то и дело буксуя и ныряя в бодрящуюся невнятицу, нарочито небрежное пение безжалостно обрывается на строфе

...По ночам совсем не сплю,
Потому что всех...
люблю...

...

— и, как в воронку, ускользает в продолжительный приглушённый транс, словно проходя одну за другой стадии распада, соотносимые с давним клипом «Hurt» культовой индастриал-группы «Nine Inch Nails». А в коде — звучит как будто из завалов обрушившегося дома. Угасая.

Полётное портфолио

С большим интересом и душевным откликом посмотрели вышедший 7 апреля германо-французский сериал «Transatlantic», получивший здесь у нас название «За океан».

В основе этой пронзительной драмы от «Netflix» — роман Джули Орринджер «The Flight Portfolio» (до выхода этой книги писательница была знаменита благодаря бестселлеру «Невидимый мост» и сборнику рассказов «Как дышать под водой»). Роман рассказывает о реальной судьбе американского журналиста Вариана Фрая, который в 1935 году приехал в Берлин, чтоб там, по примеру многих соотечественников, приобщиться к ценностям великой культуры просвещённой Европы, а вместо этого узрел кровавые уличные бесчинства, которые вершили нацистские бригады в отношении представителей некоренных наций. Увиденное настолько потрясло молодого журналиста, что уже через пять лет он по частной инициативе являлся одним из лидеров так называемого Американского Комитета Экстренного Спасения (ERC), который действовал в Марселе, Испании и Португалии в период, когда Франция была захвачена гитлеровцами. Целью этой неофициальной и, в конечном итоге, преследуемой властями гражданской структуры, на первых порах отмеченной покровительством первой леди США Элеонорой Рузвельт, являлся тайный вывоз с оккупированных территорий за границу наиболее талантливых и значимых деятелей науки и искусства — потенциальных жертв нацизма.

Сериал «Transatlantic», созданный шоураннерами Анной Ливайн и Дэниэлом Хендлером, переносит нас в Марсель 1940 года, находящийся во власти коллаборационистского режима Виши. В этих мрачных реалиях и действует Комитет экстренного спасения, а главными героями для нас становятся Вариан Фрай, его деятельная и впоследствии легендарная помощница Мэри Джейн Голд и Альберт Хиршман — немецкий экономист в бегах, который впоследствии посвятит себя движению Сопротивления. В реальности Комитету удалось спасти от смерти и тюремного заточения несколько тысяч человек. Нам предложено узреть воочию и прочувствовать, как всё происходило, на примере беспокойного и пёстрого сообщества гениев-скитальцев. В этот тесный круг по воле судьбы вошли философ и теоретик культуры Вальтер Беньямин, основоположница теории тоталитаризма Ханна Арендт, художник-авангардист Макс Эрнст, галеристка Пегги Гуггенхайм, писатель-сатирик Вальтер Меринг, художник Марк Шагал и его жена Белла, художник и шахматист Анри Марсель Дюшан, писатель-сюрреалист Андре Бретон и его жена, художница-сюрреалистка Жаклин Ламба, русский писатель-революционер Виктор Кибальчич (известный в Европе как Виктор Серж), художник-мистик Виктор Браунер, художник Ханс Беллмер.

Сплетение судеб, порой трагическое, порой пронизанное дерзостью и шальной иррациональностью, порой вызывающее сентиментальную улыбку — мы, будучи зрителями сериала, сами не замечаем, как входим в стихийную коммуну этих подверженных ежедневному риску великих беженцев. Пытаемся сохранить в себе человечность, радуемся каждому дню как последнему, проникаемся состраданием и сочувствием к наивному простодушию, порой граничащему с безумием, этих растерянных, подавленных, храбрящихся творцов и мыслителей. Шагая по острому лезвию, грезим об освобождении из железных когтей захватчиков, возомнивших о своём праве распоряжаться чужой жизнью и свободой.

Все без исключения актёрские работы, режиссура и сценарий — достойны высшей оценки. Каждый эпизод изящно обрамлён стилизованными под кинохронику заставками, вплетающимися в титры, а сами сериальные сцены — буквально дышат гиперреализмом. Всё это — под исключительно высококлассный ретро-саунд, созданный Майком Лэддом и Дэвидом Штанке. Парадоксально, но при наличии сюжетной остроты и постоянного нервного драйва, это кино, всё же, украшает собой список мелодраматических новинок. Зрителю предложено увидеть ситуацию в перелицованном Марселе 1940-го изнутри — глазами всех участников ужасающих и ломающих жизни событий самого начала Второй мировой.

Будь то отчаянные энтузиасты Комитета спасения, или показно исполнительный шеф марсельской жандармерии, или хладнокровные вербовщики британской разведки, или живущий меж двух огней консул США, или не имеющая проблем со слухом гестаповская шпионка, или носящие внутри себя пожар мести темнокожие консьержи отеля «Splendide» — ставшего на время прибежищем самым ярким умам Европы. Жанровый сплав, отливающий позолотой качества.

«Полётное портфолио» — такое название получила коллекция удивительных живописных шедевров, спасённая Варианом Фраем и лично вывезенная им из оккупированной Франции за океан. Думается, что самый важный месседж названия касается самих творцов — не сломавших крылья и не уронивших достоинства даже там, где вместо неба были лишь глухие и начинённые прослушкой стены, завешенные снаружи тоталитарной символикой.

Подношение к юбилею

90 лет назад родился наш выдающийся современник и мой персональный творческий гуру — поэт Андрей Вознесенский. В далёком 1993-м году я имел честь пообщаться с мэтром в момент нашей внезапной «андеграундной» встречи, и меня до сих пор переполняет радость от осознания того, что смог лично, глядя а глаза, высказать этому замечательному творцу миров свою признательность и любовь. Относительно недавно я смог, наконец, преобразовать сказанное тогда в поэтическую форму. Так появилось стихотворение «ДИВНЫЙ НЕБЕСНЫЙ ХЛЕБ». В нём сакрально мерцает намеренно задействованный «вознесенский» шифр и — моё бесконечное признание Мастеру.

Игорь Шамарин
«ДИВНЫЙ НЕБЕСНЫЙ ХЛЕБ»

Тот человек, что плыл по ночному полю
В царстве цикад и призрачных мотыльков, —
Он уходил, он мир забирал с собою,
Та́я в недосягаемом далеко.

Голос среди людского многоголосья
Будто алмаз, на лунной сверкнул игле!
Тот человек, припавший к ночным колосьям —
В нём золотился дивный небесный хлеб.

Отблески звёзд являлись ему покорно,
Отсверки птиц точёное жгли крыло.
Он приходил, раздавая слова как зёрна
Тем, кто не смел взять силу из этих слов.

Там, где укрылись за монастырский камень
Спящие вверх ногами Борис и Глеб,
Он оставлял не крошками, но стихами
След в те места, где дивный небесный хлеб.

И в городах, средь автомобильных пробок,
Вспыхнув на перекрёстке во весь свой рост,
Тот человек заглядывал в души — чтобы
В них замерцал хоть отзвук высоких звёзд.

Будто дозорный между землёй и небом —
Видел его лишь тот, кто с рожденья слеп:
Кто, насыщаясь дивным небесным хлебом,
Сроду не знал про дивный небесный хлеб.

© И.Ш. — 2021 г.

Настольный бум: «IKI»

Очень легла на душу пронизанная японским колоритом настольная игра «IKI», которая появилась на свет в 2015 году стараниями французского издательства с ироничным названием «Sorry We Are French». У нас этот настольный шедевр локализовали ребята из «Cosmodrome Games» — и, как по мне, релиз достоин самого тёплого отклика.

Известно, что в эпоху Нара главным членом общества в Японии был мудрец, который побывал в Китае и изучил его культуру. В эпоху Хэйан главным стал аристократ, а затем — самурай. Ну, а в эпоху Эдо, в которую нам как раз и предстоит перенестись благодаря этой игре (речь о периоде 1603—1868 гг.), на общественной вершине оказался горожанин — с его философией, культурой и представлениями об идеальном образе жизни. Собственно, в честь концепции этого нравственного представления и именуется славная настолка «IKI».

Здесь всё до головокружения вкусно, причём, вкусно в самом прямом смысле слова — поскольку нам предстоит провести календарный год не где-нибудь, а на самом оживлённом рынке древнего Токио. Тут, ясное дело, не миновать рисовой или табачной лавки, уж не говоря о бесперебойном рыбном изобилии. В этой связи, кстати, искренне не рекомендую садиться играть на голодный желудок — уж больно аппетитен игровой антураж.

Итак, у нас на всё про всё — 13 раундов, включающих в себя строго регламентированные игровыми условиями 12 календарных месяцев и Новый год, когда каждому напоследок даётся возможность выполнить сделку по свободному желанию. В «IKI» каждый игрок (играют от 2 до 4 человек) за полтора часа имеет возможность побыть в личине крутого Ояката — так в ту пору назывались бывшие борцы сумо, обходившие рыночные ряды с целью получения денежного сбора (ну, вы понимаете) и заключения различных сделок с торговцами. В подчинении у этих крупных ребят — ребята помельче: это так называемые Икизама (в игре они дьявольски функциональны и определяют, куда именно направляется Ояката) и четыре подручных помощника Кобун — в оригинале гангстеры низового звена якудза, а в игре просто нанятые вами доброхоты-эдокко.

У каждого игрока есть персональный планшетик, служащий одновременно личным складом ресурсов и памяткой ходов. В свой черёд мы обходим по кругу игровое поле рынка и занимаемся тем, что заключаем сделки и нанимаем персонажей, благодаря картам которых накапливаем и получаем ресурсы. Эти персонажи и есть — те самые представители безумного множества профессий в эпоху Эдо. Кого тут только нет: от торговцев очками, солью, лапшой, сакэ, питьевой водой, рыбой, арбузами, масками, дровами, углём — до торговца сахарными дудочками, мастера сандалий гэта, надувателя мыльных пузырей, мастера воздушных змеев, мастера карт Карута, буддийского скульптора, гейши, художника Укиё-э, актёра театра Кабуки и т.д. и т.п. Также есть возможность заниматься строительством, что при подсчёте набранных очков существенно продвинет игрока по шкале Ики.

Когда нанятый персонаж способен принести благодаря вашим ходам максимальную пользу — карте с ним приходит время «уйти на покой» и пополнять в каждой фазе ваши ресурсы (здесь в ходу мешки с рисом, которым, к слову, необходимо кормить своих работников раз в фазу, древесина для строительства и сандалии). Можно также пополнять счёт монетами и золотыми слитками. Но, увы, несколько раз за игру приходится пережить стихийный пожар — в преддверии каждого из которых необходимо прокачиваться по шкале огнеупорности. Иначе есть верный шанс, что ваши персонажи «уйдут на покой» насовсем — как в нашем случае вышло с несчастной торговкой варёными яйцами. Благодаря множеству карт персонажей, колоды с которыми меняются сезон за сезоном, в процессе игры мы постоянно наблюдаем интересные истории: у нас, например, настоящим героем показал себя цирюльник, заливший ужасный пожар пеной для бритья, а монах, находившийся в павильоне, одним своим присутствием там спасал это место от возгорания — и едва он ушёл на покой, всё сгорело.

Атмосферная, этнически окрашенная, приносящая радостные эмоции игра, помогающая на время забыть о делах и проблемах. Очень ценный и полезный артефакт для досуга, рекомендую.

ПОДРОБНЕЕ ОБ ИГРЕ

ВИДЕООБЗОР ИГРЫ

Консультант в поисках Фауста

С большим воодушевлением посмотрели мини-сериал «Консультант». Восемь динамичных получасовых эпизодов, вышедших одновременно в феврале текущего года, не дают возможности перевести дух, дурманят чередой необъяснимых загадок и держат в нарастающем напряжении. 

Британский шоураннер Тони Басгаллоп сумел создать воистину олдскульный триллер с неповторимым Кристофом Вальцем в главной роли. Сериал словно бы телепортирует нас во вторую половину девяностых — когда на экранах мировых кинотеатров чуть ли не одновременно соседствовали «Адвокат дьявола» Тэйлора Хэкфорда или же «Игра» Дэвида Финчера. Именно такие ассоциации в первую очередь вызвал у меня «Консультант». 

Сериал базируется на одноимённом романе Бентли Литтла — 62-летнего писателя-затворника, не дающего интервью и не встречающегося с журналистами. Книжные хорроры Литтла, к слову, под запретом для реализации в магазинах Алабамы и Миссисипи и изъяты из библиотечных фондов в 34-х штатах — что совсем не мешает их автору ходить в любимчиках у Стивена Кинга (кстати, в контексте «Консультанта» как не вспомнить «Нужные вещи») и Дина Кунца и продавать права на экранизации своих произведений. 

«Консультант» с первых кадров обволакивает магией и леденит кровь потрясающе атмосферной музыкой Джеффа Руссо — автора саундтреков к «Фарго» и «Легиону». Сюжет затягивает и порождает вопросы, на многие из которых мы так ответов и не получим. Всё начинается, когда в офисе компании по разработке мобильных игр, чей босс при более чем странных обстоятельствах покинул этот мир, появляется человек по имени Регус Патофф. Загадочный визитёр без роду и племени, прибывший из далёкой России и называющий всех товарищами, заявляет, что его незадолго до своей смерти нанял консультантом босс фирмы — привести в порядок изрядно пошатнувшиеся финансовые и корпоративные дела. Он, правда, не знает, чем занимается компания, не может самостоятельно подняться по лестнице и, в целом, пугающе странен — до вспыхивающих при своём приближении галлюцинаций — но кто в хаосе административного переустройства обращает внимание на такие вещи. Впрочем, в офисе нашлись два пытливых и преисполненных амбициями сотрудника, Илэйн Хэйман и Крэйг Хорн — именно этой парочке и придётся задавать незнакомцу неудобные вопросы, хошь-не-хошь войти в его орбиту и стать свидетелями многих мрачных и порой вовсе необъяснимых замашек и методов инфернального Консультанта.

Потрясающий саспенс, убедительная игра молодых актёров (попробуйте-ка потягаться в общих сценах с харизмой Вальца), сюжетные головоломки, далёкие от жанровых стереотипов сценарные решения, и, вместе с тем, простые и работающие сюжетные ходы — вот основные отличительные качества рекомендуемого мной сегодня телепроекта. 

И да, вопросы — они останутся.

Сельский Гуру: 20 лет сетевому проекту

Ровно 20 лет назад, 25 апреля 2003-го, я начал публиковать в Интернете свои поэтические работы. Дело было не то чтобы новое (стихотворчество прорастало во мне лет с 12-ти), но основательно заброшенное в период рок-н-ролльного бунтарства и сонграйтерства.

К тому времени у меня имелась сетевая ипостась — Сельский Гуру, которая вполне подошла для таких, не вполне привычных мне, творческих проявлений. Это было переливающееся всеми красками время экспериментов и нескончаемой игры в бисер, длившееся до поздней весны 2005-го. Могу с улыбкой констатировать, что лучшие из стихов, пришедших в мир от лица Сельского Гуру, имели нестандартную судьбу: их внезапно номинировали на поэтические премии, их зачитывали в радиопередачах, их делали своими песнями музыканты в Америке и Германии, их переводили на иностранные языки и порой дерзко плагиатили, заменяя имена персонажей... Помнится, как один профессиональный критик, апеллируя к поэтическому кругу тех лет в обширном литературном обзоре, породил фразу: «Вот ваши стихи можно запомнить и прочесть наизусть? Стихи Сельского Гуру — можно! Я пробовал». Меня всё это веселило, поскольку никогда никаким серьёзным стихотворцем я себя не считал. Итоговой чертой сетевого проекта стал выпуск книги «Шифры и тексты» и обретение любви, приведшее к свадебной истории.

Оригинальная страница с полным корпусом поэтических работ Сельского Гуру.

Настольный бум: «Спящие боги»

Было бы странно, если бы в разнообразнейшей вселенной настольных игр не было релизов, по тем или иным причинам не прикипевших к сердцу. Идеализировать хобби я не склонен, поэтому сегодня рассказываю об игре 2021 года «СПЯЩИЕ БОГИ» — потенциально соответствовавшей всем нашим чаяниям и предпочтениям, но, увы, показавшей себя слишком недоработанной и забирающей эмоциональные ресурсы.

В основе этой кооперативной приключенческой настолки Райана Локета лежит заманчивая история, переносящая нас в апрель 1929 года. Именно тогда капитанша Софи Одисса, собрав на борту своего корабля «Мантикора» команду из случайных людей сложной судьбы (официальная команда суеверно отказалась выходить в море под женским началом), отправилась в Нью-Йорк на встречу с тяжело захворавшим папашей. Оставив позади Гонконг, корабль попал в шторм — очутившись необъяснимым образом в туманном ином мире, омываемом Морем Странствий. Как оказалось, всё произошло по воле местных богов, пребывающих в колдовском сне и жаждущих вернуть себе власть над миром с помощью призванных извне помощников. В обмен на возвращение домой команда «Мантикоры» должна заняться поиском божественных тотемов, которые спрятаны среди островов архипелага.

В игру могут играть от одного до четырёх участников, раскрывших перед собой книгу шикарного атласа (оформление и визуал в этой настолке чрезвычайно лакомый): в процессе прохождения нам предстоит перемещать масштабированную фигурку корабля в новые локации карты, рассредоточенные постранично. У каждого игрока под рукой — планшеты членов корабельной команды (всяк из девяти горемык, постоянно тут расплачивающихся накопленной усталостью за любое действие, имеет имя, непростую в большинстве случаев биографию и персональный ассортимент навыков, способностей и т.д. ), планшет корабля с выбором действий в течение хода, многочисленные карты, функциональные фишки так называемых приказов, жетоны и, конечно же, книга историй. В книгу будет необходимо заглядывать всякий раз, когда корабль станет исследовать тот или иной закуток мистического атласа. Исходя из сюжетной канвы, игрокам будет, как правило, прилетать по самое не хочу, гораздо реже — им в руки будет попадаться нечто ценное. А ещё тут придётся много и изнуряюще математично сражаться с врагами, коих целый сонм — что, собственно, подрубило наш с Олесей энтузиазм первым делом.

В свой ход игрок, из тактических соображений команды, выполняет действия на корабле (при этом нельзя что-то совершить подряд), раскрывает карту из стопки событий и проявляет себя в выборе из продолжения путешествия, героического исследования, а также посещения рынка или порта (два действия из означенных четырёх за ход) — тут реализуется задача получения артефактов и пополнения ресурсов. Самое тягостное — дамоклов меч снятия усталости с планшетов членов команды, что в моём случае оказалось особо домотивирующим фактором как для игрока.

Коротко говоря: игра потенциально вкусна и сюжетна, но подавляет непроработанными нагромождениями техник и забирающих силы условий — тем самым погружая участников в состояние рутинное и нагоняющее даже не разочарование, а скуку. Учитывая наличие имеющихся дополнений, это печалит вдвойне.

Пробовали скорректировать своё отношение несколькими подходами. Увы. Возможно, это наш частный или вкусовой случай, но — есть как есть. Желающим предлагаю посмотреть видеообзор этой игры от блогера Павла, который вам всем несомненно понравится.

ПОДРОБНЕЕ ОБ ИГРЕ

Джентльмены уничтожают блондинок

Фильм австралийского режиссёра Эндрю Доминика «Блондинка», снятый на основе самой резонансной книги Джойс Кэрол Оутс, лишь вынужденно маскируется под байопик. На самом деле, факты реальной биографии Мэрилин Монро (о которой повествует целый сонм выпущенных ранее кинокартин, гораздо более милосердных к восприятию, но, всё же, не столь бороздящих сердце) служат здесь лишь отправными точками для обобщающе-сконцентрированного повествования о судьбе яркой женщины (хотя, к чёрту яркость, просто — женщины) в мире доминирующего патриархата. 

Фильм, длящийся почти три часа, психологически жесток, специфичен и брутален — а наличие эпизодов, поданных в чёрно-белом формате, лишь усугубляют его тягостную атмосферу. Это фальшивая ретроспекция — будто предстающая застывшим оттиском дурного сна, оказавшимся, увы, самой жизнью. Без ретуши и надежды на лучший исход. Многие видели «Элвиса», вышедшего на экраны всего на несколько месяцев раньше «Блондинки» — так вот, творение База Лурмана, переносящее в ту же самую эпоху и схожие проблемы, не настолько сурово к зрителю. И гораздо больше, кстати, похоже на опыт биографии. Что касается «Блондинки»... Думается, даже охочие до адреналина любители драматического жанра и семейных брутальностей не ожидали узреть в жизнеописании лучезарной голливудской суперзвезды пятидесятых столько леденящей безнадёги. 

Режиссёрский замысел напрочь лишён камуфляжа: он бесповоротно ведёт нас от самой первой сцены в день празднования 7-летия Нормы Джин Бейкер, когда мать, стоящая на пороге шизофрении, впервые показывает дочери фото её загадочного отца — заложив тем самым основу для вечного и разбивающего иллюзии поиска. Завершается картина реконструкцией хрестоматийных посмертных кадров с обнажённой Монро, предстающей перед Создателем лёжа в своей постели с телефонной трубкой в руке — после того, как приняла фатальную дозу успокоительных. 

А между этими эпизодами — целая сага о мучительном поиске себя в мире, где интересен не ты и твоё увлечение Чеховым, а твоя гламурная маска, вросшая в отшлифованное хирургами личико, или, что даже предпочтительнее, иные части тела. Нам показан гиперреалистичный путь к высшей точке энтропии — распаду. Насилие, унижение, отверженность, зависимость, череда так и не рождённых детей, слепой эгоцентризм мужского окружения, фальшь медных труб — всё это режиссёр безжалостно обрушивает на голову своей героини (бесподобная роль, с которой более чем справилась кубино-испанская актриса Ана де Армас) — и из-под обломков сияющего колосса, названного в честь бродвейской звезды 1930-х годов Мэрилин Миллер, всякий раз пытается выбраться нежная и ищущая любовь Норма Джин. К слову, эпизод с двумя буквами «М», проявившихся поверх линий жизни на ладонях юной актрисы — шедеврален.

Мужские образы — подчёркнуто выпуклы и прорисованы специфически, хоть и вполне достоверны в биографическом смысле. Никто не пропущен, все на своём месте — подле дымящихся руин иллюзорного мира главной героини: тут и Чарли Чаплин-младший со своим неразлей-вода-спутником Эдди Робинсоном (будто предстающие сиамскими близнецами Онегин с Ленским в исполнении Завьера Сэмюэля и Эвана Уильямса), и бейсболист Джо Ди Маджо (роль досталась Бобби Каннавале), и писатель Артур Миллер (тонко сыгранный харизматичным Эдриеном Броуди), и, понятное дело, предстающий самым нелицеприятным персонажем в пирамиде образов — американский президент Кеннеди (впрочем, режиссёр бы меня тут одёрнул — просто некий «президент») в исполнении Каспара Филлипсона. Этим персонажам — не быть героями зрительских симпатий, создатели фильма приложили для этого весь свой немалый талант. 

Этот фильм ранит до кровоподтёков и ссадин — возможно, руководствуясь не самым гуманным выбором. Есть в искусстве и другие пути. Но он и объясняет, чуть ли не математически — изо дня в день происходящее в обществе и в каждом из нас драматическое противоречие. Ведь Мэрилин Монро не была настолько несчастной — но чьей ещё боли было бы достаточно, чтобы заставить вас её в полной мере почувствовать.